Онлайн книга «Небесный почтальон Федя Булкин»
|
– Да зачем она вообще людям, бабушка, твоя каша?! До каких высот добрались строители! Землю застроили, небо перешагнули, космос теперь осваивают! Папе с мамой, конечно, некогда там, дело важное у них, понимаю… Но как стану космонавтом, долечу до Луны, там осмотримся, и так скажу своим космонавтным товарищам: а теперь летим в Город Небесный, товарищи! К папе с мамой! – На какой планете, ты думаешь, бабушка, папа с мамой строят сейчас? На Юпитере или на Марсе? – …А карту, как в Град Небесный лететь, на небе, Федя, Господь нам звездочками означил. Млечный Путь называется. Звездный град. От Большой Медведихи это направо… Вот как! План начертил, слава богу, Бог для тех, кто к папе с мамой лететь захочет. Значит – увидимся. А то уж очень скучаю… Так иногда скучаю, что сквозь слезы в глазах сердце щиплется. – В скафандре нужно лететь, да, бабушка? Без скафандра в космосе в смерть удохнешься, пока долетишь. – Душе, Федя, скафандэры зачем? Покинет душа тело и без всякого скафандэра в миг один жива долетит, если хорошо себя вести будешь… – Просыпайся, Федя, в садик пора. – Не пойду сегодня в садик я, бабушка. – Это что еще за новости, Федя? – У меня душа далеко… – Это где ж она, Феденька? – В Петропавловске, бабушка. На Камчатке. * * * И все-таки уж очень соскучился я! Даже фотография не всегда помогает. Ясно, конечно, по фотографии этой, что хорошо папе с мамой в Граде Небесном живется-строится. Вон они как друг с дружкой стоят, обнявшись, в стекло улыбаются. Только кому-то там без меня, может быть, хорошо, а мне каково? – Бабушка! – Что, Федя? – Ты бы что за то, чтобы папа с мамой мои вернулись к нам, отдала? – Все отдала бы, Федя. – И меня?! – Тебя никому не отдала бы я, что ты, Феденька… Я бы тоже, прежде чем отдать тебя, бабушка, передумал… – Бабушка?! – А, что, Федь? – Есть в Граде Небесном граница? – Есть. Горизонт называется. Это там, где небо с морем полосой сходятся. Воображаемая линия, папа мне объяснял, потому что нигде на самом деле не сходятся море с небом. Никакая не воображаемая она. Недостижимая. Плыли мы с бабушкой раз по морю Черному на трамвае прогулочном… – Почему без рельсов трамвай этот, бабушка? Как он плавает? – Он по компасу. Компас знаю, мне папа показывал, он всегда в одну сторону тыкает. Доплывем! Только как ни плывет трамвай, все дальше и дальше Бога граница, горизонтальная линия. Вроде и прочерчена лучом по воде, а даже облака вдоль летают. За границу эту солнце садится, из-за границы с обратной стороны встает. Заграничное солнце-то… То на той стороне, то на этой… – Как ты думаешь, бабушка, противно солнцу смотреть после нас на капиталистов с буржуями? – Солнце, Федя, смотрит, чтобы всем тепло, всем светло, чтобы день настал, чтобы ночь пришла, чтоб зима на лето сменилась… – А я думаю, бабушка, что противно! Соленая из глаз вода, когда зареву. Соленая в море. А море огромное, полосой, где солнце садится, напополам с небом делится. – Почему, бабушка, в море вода соленая? Селедок солить, или столько люди наплакали? – Селедок солить… – А если лосось в томате? – А это, Федя, в другом море лососей солят. – Томатное, значит, море есть… Пряного посола… Ожидал я увидеть море черное, как написано. А оно синее. Синее и соленое. Пить нельзя. Селедки зато с кильками сами в нем солятся. Ловят потом рыбаки селедок с кильками в сети готовыми, в магазины везут. Ловко устроено. Только лежишь-лежишь, загораешь, и пить так захочется! Денег тратить на лимонад приходится. Жалко было в море, что ли, Богу лимонаду налить? Лимонадное море… Есть озеро такое, Байкал. Из озера этого, значит, газированный напиток «Байкал» наливают. Невкусный. Сок березовый – из березы в большие пыльные банки. А в Белом море молоко, наверное… Или снег? Молочное море… Снежное… Только с Черным морем ошибся Бог. В нем чернила должны быть или нефть, какую папа мой везде ищет, а он в нем селедок солит? Очень странно это все, как в книге Чуковского, где баранками море синее тушат. Море нужно водой тушить, тем более что в море ее полно, а от баранок их только хуже будет. – А есть Синее море, бабушка? – Есть Красное. В честь победы социалистической революции, думаю, названо. Тоже красный и флаг нашей Родины. Цвета крови, за справедливость пролитой, флаг! С серпом золотым и молотом. Только все равно очень странно мне, море Черное – цвета синего, море Белое – тем же синим на глобусе. Вот как будто не взрослый, а маленький все раскрасил… По всей земле тянется горизонт, как пояс по бабушке. – Переходили люди, бабушка, горизонт? Или там пограничники? Овчарки с собаками? Есть у горизонта нейтральная полоса? Хорошее дело – нейтральная полоса! Про нее Владимир Высоцкий, мамин любимый (кроме папы) поэт, поет. Вот наступит когда война атомная (конец света – по бабушке), нам бы с ней на эту полосу нейтральную перебраться… – Бабушка?! – А? – А на глобусе где граница Горизонт, покажи? – Нет такой границы на глобусе… – А на политической карте? Вот потому что не прочертил Бог на карте политической своей границы, ее люди многие пересекают случайно. Не шпионы и не вражеские разведчики. А нечаянно… А в Город Небесный, думаю, документ нужен, личность удостоверяющий, что она умерла. О смерти свидетельство. У папы с мамой есть такие свидетельства. В тумбочке пожарной у бабушки лежат они. – Бабушка! – Что, Федя? – А почему мама с папой в Город Небесный свои не взяли свидетельства? – Какие свидетельства? – Из тумбочки пожарной, что умерли. Что? Забыли?! Если забыли папа с мамой свои свидетельства, их тогда Город Небесный строить не пустят! Вернутся, значит, они… Скорей бы уснула бабушка! Перепрятать нужно свидетельства эти мне. А еще лучше – в клочья… Можно попросить еще (когда в следующий раз поправлюсь я) нашу доктора поликлиники Валентину Андреевну, чтобы выписала мне справку не что болел я и выздоровел, а что болел да и умер. Первым делом со справкой такой, я думаю, можно больше никогда в детский сад не ходить, а главным делом в Город Небесный со справкой есть надежда пробраться. |