Онлайн книга «В логове львов»
Нет, должен существовать какой-то иной выход из положения. Она подошла к проему пещеры и встала, глядя наружу. С окончанием сиесты из других пещер показались дети, чтобы возобновить свои игры среди камней и колючих зарослей кустарника. Был там и Муса, единственный сын Мохаммеда, которого очень баловали с тех пор, как он лишился кисти руки. Он размахивал новым ножом – подарком желавшего хоть как-то утешить ребенка отца. Джейн заметила мать Фары, с трудом взбиравшуюся вверх по склону с вязанкой дров на голове. Жена муллы стирала рубашку мужа. Не было видно только Мохаммеда и Халимы. Джейн знала, что он на сей раз остался в кишлаке, поскольку встретила его еще утром. Он, вероятно, пообедал с женой и детьми в их пещере, потому как большинство семей вырыли пещеры под личное жилье. Мохаммед, скорее всего, и сейчас там, но Джейн не хотела открыто встречаться с ним, ибо такая смелость вызвала бы в деревенской общине шумный скандал, а Джейн как никогда требовалась сдержанность в своих поступках. Что же мне сказать ему? – продолжала раздумывать она. Она рассмотрела вариант прямого обращения: «Сделай это для меня, просто выполни мою просьбу». Такой подход сработал бы с любым влюбленным в нее европейцем, однако среди мусульман романтическая сторона любви никогда не главенствовала – вот и Мохаммед испытывал к ней чувство, более напоминавшее нежное вожделение, нежели любовь в ее понимании. А этого было недостаточно, чтобы поставить его в зависимое от нее положение. Кроме того, она вообще не могла уверенно знать, сохранил ли он к ней прежнее отношение. Что еще? Он не был перед нею в долгу. Она никогда не лечила ни его самого, ни жену… Но вот Муса – другое дело. Мальчику она действительно буквально спасла жизнь. А такой человек, как Мохаммед, не мог воспринимать это иначе, как долг чести. «Сделай это для меня, потому что я спасла твоего сына». К подобной просьбе он мог прислушаться. Но Мохаммед все равно пожелает вникнуть в причину столь странного обращения с ее стороны. Показались другие женщины с метлами и ведрами воды для мытья полов в пещерах. Они ухаживали за скотом, готовили еду. Джейн знала, что скоро получит возможность для встречи с Мохаммедом. Что же я скажу ему? «Русским известен маршрут каравана». Но как они узнали о нем? «Это мне не известно, Мохаммед». Тогда откуда такая уверенность? «Не могу все рассказать тебе. Я подслушала один разговор. Мне передала сообщение британская разведка. У меня интуитивное предчувствие. Гадала на картах, и они все мне раскрыли. Мне привиделся сон». Вот оно! Вещий сон. Как раз то, что нужно. Она увидела Мохаммеда. Он выбрался из пещеры, высокий и красивый, готовый для длительного путешествия: круглая шапочка читрали на голове, как у Масуда и у многих других партизан, грязно-серое патту, заменявшее плащ, полотенце, одеяло, камуфляжная сетка, высокие сапоги, снятые с трупа советского солдата. Он пересек площадку перед пещерами уверенными шагами человека, которому еще до заката предстояло проделать долгий путь. Затем свернул на тропу, ведшую вниз к опустевшему сейчас кишлаку. Джейн дождалась, пока его крупная фигура скрылась из виду. Сейчас или никогда, подумала она и устремилась вслед. Поначалу она двигалась медленно и даже нарочито вяло, чтобы никому не бросилось в глаза, как она пошла вдогонку за Мохаммедом. Но затем, как только ее уже не могли разглядеть из пещер, бросилась бегом. Она спотыкалась и скользила на камнях тропы, опасаясь упасть и получить повреждение. Поэтому, увидев Мохаммеда впереди, сразу поспешила окликнуть его. Он остановился, повернулся и подождал ее. – Да пребудет с тобой Аллах, Мохаммед Хан, – сказала она, поравнявшись с ним. – И с тобой, Джейн Дебу, – вежливо отозвался он на приветствие. Она сделала паузу, восстанавливая сбитое дыхание. Он наблюдал за ней с выражением несколько удивленного терпения на лице. – Как дела у Мусы? – спросила она. – Он чувствует себя хорошо и вполне доволен жизнью, вот только учится управляться левой рукой. Наступит день, когда именно ей он убьет русского. В устах афганца эта фраза прозвучала шуткой. Традиционно левая рука предназначалась для «грязных дел», а ели всегда только правой. Джейн улыбнулась, показав, что оценила его чувство юмора, а потом сказала: – Я была так рада спасению его жизни. Если собеседник посчитал ее реплику неуместной сейчас, то ничем не выдал своих чувств. – За это я в вечном долгу перед тобой, – отозвался он. Именно на такую реакцию она и рассчитывала. – Есть нечто, что ты теперь мог бы сделать для меня, – сказала она. Выражение его лица стало непроницаемым. – Если только это в моих силах… Джейн огляделась по сторонам, куда бы присесть. Они стояли рядом с разрушенным попаданием бомбы домом. Камни и кучи глины из его передней стены разметало вдоль тропы, откуда они могли даже заглянуть внутрь постройки, где в парадной комнате из всего имущества оставались разбитый кувшин и выглядевший совершенно абсурдно яркий рекламный плакат с изображением «Кадиллака», прикрепленный кнопками к устоявшей задней стене. Джейн присела на один из крупных камней, а после недолгого колебания Мохаммед сел тоже. – Это вполне в твоих силах, – сказала она, – но может причинить тебе некоторые неудобства. – О чем же идет речь? – Ты можешь посчитать мою просьбу капризом вздорной женщины. – Возможно. – Более того, у тебя возникнет соблазн обвести меня вокруг пальца, согласившись для вида выполнить мое пожелание, а потом якобы «забыв» о нем. – Никогда в жизни. – Я всего лишь прошу поступить со мной честно, пойдешь ты мне навстречу или нет. – Я так и сделаю. Достаточно предисловий, подумала она. – Я хочу, чтобы ты отправил самого быстрого гонца, чтобы он догнал караван и передал приказ изменить маршрут их возвращения. Он выглядел беспредельно изумленным. Должно быть, ожидал от нее какой-то банальной и чисто бытовой женской просьбы. – Но почему? – спросил он. – Ты веришь в вещие сны, Мохаммед Хан? Он пожал плечами. – Сны – это всего лишь сны, – ответил он уклончиво. Вероятно, я избрала неверное слово, подумала Джейн. Лучше было назвать это видением. – Когда я лежала одна в своей пещере в самый разгар жары, мне показалось, что я вижу белого голубя. Внезапно он стал гораздо внимательнее слушать ее, и Джейн поняла – ей удалось-таки найти нужное понятие. Афганцы глубоко верили, что в белых голубей порой вселялись духи. Джейн продолжала: – Но я, должно быть, спала, поскольку птица заговорила со мной. |