
Онлайн книга «Мужлан и флейтистка»
– Елизавета Марковна, я к вам по поручению Юрия Коломенского. – Юра Коломенский? – Ну да. – А разве он… в России? – Да-да! Мы с ним вместе работаем и он просил меня передать вам кое-что в память о… его друге. – Да? Это очень мило с его стороны. Он звонил мне недавно. Но я почему-то решила, что он за границей. – Елизавета Марковна, вы позволите завтра в первой половине дня зайти к вам? – Разумеется. А как вас зовут, голубчик? – Федор, Федор Свиридов. – А по батюшке? – Федорович. – То есть Федор Федорович? – Совершенно верно. – Федор Федорович, если вас не очень затруднит, могли бы вы прийти часиков в одиннадцать? – Да, очень хорошо! Я живу в двух кварталах от вас. Ровно в одиннадцать буду. Адрес у меня есть. – Бесконечно вам благодарна. – Да не за что. До завтра. – Куда это ты с утра завтра намылился? – полюбопытствовала Вера. – Юрка Коломенский попросил передать какие-то документы матери его покойного друга. А уж оттуда на дачу, к Сашурке. – Феденька, а у тебя отпуск-то будет? – Конечно. Может, махнем куда-нибудь к морю? Шурка говорила, что научилась плавать. Да и вообще, хочется погреться на солнышке. – Хорошо бы, но… – Какое «но»? – Видишь ли, Федя, мне врач не рекомендовал пока ехать на юг. – Врач? А что с тобой? – Ничего особенного… Это по женской линии… Сказал, в этом году лучше не надо… Может, ты вдвоем с Шуркой поедешь? – Даже так? Что ж, поеду, – в душе Федор Федорович возликовал. Поехать к морю вдвоем с дочкой – просто мечта. – Но если она будет тебе в тягость, возьми с собой маму. – Маму? – взвился Федор Федорович. – Чтобы я там утопился? Да ни за что на свете! И как это Шурка может мне быть в тягость? А маму свою… отправь в какой-нибудь санаторий. Пускай там со старперами сюсюрится! Федор Федорович и вообще-то терпеть не мог свою тещу, по многим причинам, но особенно, до зубовного скрежета, его раздражали некоторые ее словечки, такие как, например, «сюсюрики» и производные от него, а еще «кукусики». В устах тещи эти слова могли означать все что угодно. Иной раз, когда к Шурке приходил кто-то из детишек и они не в меру резвились и шумели, теща говорила снисходительно: «Ну и что? Пусть кукусики посюсюрятся!» Федор Федорович готов был ее убить. Впрочем, теща отвечала ему взаимностью. И за глаза говорила о нем «серость непроцарапанная!». Она была твердо уверена, что дочь ее достойна куда лучшего мужа, более богатого, более гламурного, или, по крайней мере, знаменитого. Утром Федор Федорович тщательно побрился. И вышел из дому за полчаса до назначенного времени, хотел по дороге купить цветы. Он подумал, что старой женщине это будет приятно. Интересно все-таки, почему Вера отказалась ехать на юг? Он как-то слабо верил в запрет врачей. Скорее уж у нее какой-то роман и она жаждет сбагрить мужа и дочку. Ну что ж, сделаю вид, что поверил. А поехать к морю вдвоем с дочкой – просто идеальный вариант. Он думал обо всем этом как-то отстраненно, холодно. Как-то это все, вероятно, неправильно… Неправильно не ощущать даже укола ревности, разве что легкую брезгливость… которая, впрочем, не помешала ему вчера днем, а потом еще и ночью воспользоваться своими супружескими правами. Нужна женщина, так почему бы и нет? – Федор Федорович? – донеслось из-за двери. – Да! Елизавета Марковна, это я! На пороге стояла пожилая женщина со следами былой красоты на безнадежно увядшем интеллигентном лице и неуверенно улыбалась. – Здравствуйте, проходите, пожалуйста, в комнату. О, вы с цветами… Это мне? Как мило… Хотите кофе? – С удовольствием, – неожиданно для самого себя согласился Федор Федорович. – Садитесь, прошу вас! Какой вы большой, просто Илья Муромец! – Да что вы! – рассмеялся Федор Федорович. – Ну на Илью Муромца я все-таки не тяну, хотя бы уж потому, что сидеть на печи тридцать лет и три года для меня неприемлемо. Но за сравнение спасибо! – Минутку, и я подам кофе! Хозяйка вышла из комнаты. Федор Федорович огляделся вокруг. Комната была обставлена старомодно, но очень уютно. На стенах картины и фотографии в большом количестве, шелковый абажур над круглым столом и всюду книги, книги… Ему вдруг стало хорошо здесь. А почему – пойди пойми. Вскоре вернулась хозяйка с подносом, на котором стоял фарфоровый кофейник, чашки, сахарница и сливочник. – Вот, прошу вас! Ох, я растяпа… Елизавета Марковна вынула из старинного буфета красного дерева вазочку с печеньем. – Ох, я уж и забыл, что существуют такие кофейники! Здорово! Спасибо! Она налила в изящную чашку кофе. – Берите сахар, сливки… – Благодарю вас, но я предпочитаю черный кофе. – Ну как вам будет угодно, а я люблю со сливками и сладкий… – Елизавета Марковна, у вас так хорошо, уютно, что я чуть не забыл, зачем, собственно, явился. Вот! – он протягивал ей пухлый конверт. – Юра просил вам передать. – А что это? – слегка испуганно спросила старая женщина. – Это деньги. Десять тысяч долларов. – Что? Вы с ума сошли? – Да я-то здесь при чем? Юра сказал, что они с вашим сыном когда-то договорились… Если с кем-то из них что-то случится, во что бы то ни стало помочь матери. – Боже мой! Они об этом думали? – по щекам ее катились крупные слезы. – Но это же огромные деньги… – Да, сумма существенная… – Но что же мне с ними делать? – растерянно спросила Елизавета Марковна. – Ну, для начала поменять какую-то сумму на рубли, а остальное лучше все-таки положить в банк. – Боже мой! – она сжала пальцами виски. – Но в какой именно? Я совсем не разбираюсь… Кругом только и слышишь – тот банк прогорел и этот… – Есть еще вариант – снять в банке ячейку и хранить там. Вы теряете проценты, но зато это без риска. И еще совет. Ни одной живой душе не говорите об этих деньгах. – Знаете, Федор Федорович, я просто в панике… – Елизавета Марковна, не нужно паниковать! – улыбнулся Федор Федорович. – Вы сейчас хорошенько спрячьте деньги и подумайте до понедельника, как вы ими распорядитесь. – А в понедельник? – А в понедельник, если угодно, я за вами заеду и помогу вам либо открыть счет в банке, либо снять ячейку. – Боже мой, вы так любезны… – Просто когда у женщины появляются деньги и это приводит ее в панику, то она нуждается в некотором разумном руководстве, – ласково улыбнулся Федор Федорович. |