Онлайн книга «Мужлан и флейтистка»
|
Соседом по купе оказался пожилой профессор МИФИ, с которым они были шапочно знакомы. Выпили чаю, у профессора был с собой коньяк, выпили и его, и легли спать. Утром, когда до Питера оставалось еще минут сорок, профессор вдруг сказал с лукавым прищуром: – А ведь вы, батенька, к даме едете? Я не прав? – С чего вы взяли? – улыбнулся Федор Федорович. – Сразу видно! Вон как физиономию выскоблили с утра пораньше, а ведь нынче суббота, выходной. Что ж, дело молодое, да и вы без кольца, как я погляжу, и вообще бравый мужик… Она хорошенькая? – Скорее интересная. – Правильно, хорошенькие часто бывают очень глупы, а глупые женщины, доложу я вам, это скучно. Ваша не глупа? – А бог ее знает, – пожал плечами Федор Федорович. – А, еще не разобрались, не до того было, да? – Ну, в общем… – Разберитесь, батенька, разберитесь, а то дура иной раз просто по глупости так подставить может… – А умная со злости или от обиды еще хуже напакостить может. – Тоже верно, друг мой! Не слушайте советов старика, в наше время все было иначе. Женщины тогда не падали в обморок, а главное, не впадали в истерику и праведный гнев, если мужчина ненароком коснется ее или даже похлопает по попке. А теперь на них и глядеть-то опасно. Говорят, теперь чуть ли не каждый третий импотент, а с этим феминизмом и толерантностью, будь она неладна, скоро вообще все импотентами станут. Вы уж будьте осторожны, голубчик. На вашей должности следует быть, а главное, слыть аскетом. Вы правы, что завели дамочку в Питере, но все же попытайтесь ее не злить, а то мало ли… На перроне Московского вокзала они простились с профессором, который изрядно утомил Федора Федоровича своими советами. Погода была неплохая, и Федор Федорович решил пойти пешком по Невскому. Было еще совсем темно, но Невский сиял огнями. Идти было легко и приятно. Гостиницу ему забронировали на работе, сказали, что отличная. Он дошел до улицы Марата, свернул налево и вскоре уже входил в прелестный дворик. Швейцар проводил его до дверей. Милая девушка-администратор выдала ему ключ и сообщила, что он может позавтракать, но для этого надо опять выйти во дворик, и там справа стеклянная дверь. Ему это понравилось. Он позавтракал с отменным аппетитом, все было очень вкусно. А номер оказался просто роскошным, с огромной кроватью. Хорошо! И Федор Федорович отправил Ираиде эсэмэску: «Я приехал. Жду». Ираиде было страшновато. Как они встретятся, как он поведет себя на этот раз? И как ей теперь вести себя с ним? Она доехала на метро до станции «Маяковская», оттуда до «Гельвеции» рукой подать. Она заметила его еще издали, он прохаживался взад-вперед по улице. Слава богу, обрадовалась Ираида, и сердце забилось с бешеной скоростью. Она даже замедлила шаг и вдруг увидела, как из подъехавшего к отелю такси вылез… Виктор с небольшим чемоданом и вошел в ворота. Так! Что же делать? Она внутренне заметалась: может, сбежать, позвонить Федору, умолить Лильку пустить их к себе часика на два? Да, только этого не хватало… Но тут Федор Федорович ее заметил, помахал рукой и двинулся ей навстречу. – Ну привет! Что с тобой? Ты такая бледная… Тебе нездоровится? – заботливо спрашивал он. – Нет-нет, все в порядке… Только я не смогу сейчас пойти к тебе, – лепетала она. – Почему? – Там… там в гостинице… Виктор. – Кто такой Виктор? – нахмурился Федор Федорович. – Муж… мой муж, он только что подъехал. – И что? Насколько я понимаю, муж-то бывший? – Я не хочу, чтобы он видел меня здесь. – Ну что ж… Это можно понять. Ступай с богом, я тебя не держу, – сухо проговорил Федор Федорович. – Да? Спасибо тебе, я пойду, – пролепетала она. И пошла прочь. Он смотрел ей вслед. Вот тебе и рандеву… Она шла медленно, спотыкаясь, казалось, едва волоча ноги и как-то сгорбившись. Ему стало ее нестерпимо жалко. Он буквально в три прыжка нагнал ее и схватил за плечи. – Постой! Так нельзя, надо поговорить… – О чем, Федя? – вскинула она совершенно несчастные глаза. – О тебе, о нас. Ее лицо вдруг осветилось изнутри, она просияла. – Да? Спасибо, спасибо тебе! – Пошли! И он буквально поволок ее на Невский и завел в первое попавшееся кафе. К ним тут же подскочил молоденький официант. – Два эспрессо и даме какой-нибудь десерт. – Штрудель с вишнями подойдет? – Подойдет, подойдет. Официант ушел. – Рассказывай! – потребовал Федор Федорович. – Что? Что рассказывать? – всхлипнула Ираида. – Все! Все, что наболело. Она подняла на него огромные, показавшиеся ему сейчас бездонными глаза, полные слез. – Тебе это надо? – Это тебе надо! Выговориться надо. Давай-давай! – Ах, если бы ты знал… Я с ума схожу, совсем запуталась. Я жила себе, работала, привыкла одна… И вдруг на меня сразу все обрушилось… почти одновременно… Я познакомилась с тобой и влюбилась, практически с первого взгляда… А тут вдруг Виктор нарисовался, все-таки родной отец и такие перспективы… А Сашка даже слышать о нем не желает, заявил «ты можешь ехать, а я останусь с бабушкой». А Виктор требует свидания с сыном. И как я могу ему отказать? Я так обрадовалась, когда ты позвонил, летела к тебе, как на крыльях, увидела, что ты меня встречаешь, обрадовалась не знаю как, а тут Виктор… Федя, милый, прости ты меня… Я уже ничего не соображаю… мне плохо, я не знаю, как быть… Слезы капали в тарелку с вишневым штруделем. – Так, понятно… А теперь послушай меня! Ты что, любишь этого своего Виктора? – Нет, видит бог, не люблю. – И сын твой не питает к отцу нежных чувств? – Как выяснилось, нет. – Но тебя привлекает идея жить в Барселоне с видом на море? – Нет. Уже нет. Мне на мгновение показалось, но Сашка… Он ни за что… И потом, что это была бы за жизнь, если я больше не люблю Виктора? Да. Да, Федя, спасибо тебе, ты вразумил меня! – Я не успел еще и слова сказать… – Успел, достаточно было одной фразы. Хуже нет каторги жить с нелюбимым, хуже нет… Я люблю тебя, Федя, и прости ты меня бога ради за то, что я наболтала тебе в Москве, даже вспомнить стыдно, вела себя как последняя шлюха… А ты умный, благородный, понял, простил, приехал, а я тебя… продинамила… – И она залилась слезами. Федор Федорович умилился. – Ирочка, деточка, не плачь, знаешь что… – Попроси счет! – вдруг потребовала она. – Ты спешишь? – Да, я спешу, идем скорее! – лихорадочно бормотала она. |