Книга Наш темный дуэт, страница 9 – Виктория Шваб

Если бы глаза Августа были открыты, то он бы увидел, как люди сутулятся и опускают головы. Узрел бы, как стремление к борьбе вытекает из человека, стоящего на коленях, и из всех остальных зрителей, как музыка смывает с них страх, гнев и неуверенность. Увидел бы, как обмякает их плоть и пустеют глаза его солдат, потерявшихся в упоении музыки.

Но Август не разлеплял век, наслаждаясь тем, как с каждой нотой расслаблялись его мышцы, как напряжение покидало голову и грудь, хотя тоска возрастала, становилась тянущейся и болезненной.

Он представлял себя на поле за Пустошью, и высокая трава колыхалась в такт музыке, представлял себя в звукоизолированной студии в Колтоне, и ноты пульсировали и отражались от белоснежных стен, представлял, что он один.

Не одинокий, но… свободный.

А затем мелодия закончилась, и на краткий миг, пока аккорды затихали в пространстве, он стоял, не шевелясь, еще не готовый к возвращению.

Но, в конце концов, шепот заставил его вернуться.

Он мог означать лишь одно.

У него стянуло кожу. Сердце замерло. Голод пробудился в нем – примитивный, зияющий центр самой его сути, широко распахнутый и ненасытный зев.

Первым, что он увидел, открыв глаза, был свет. Не резкий свет от ВУФ, заливающий фойе, а мягкое свечение человеческих душ. Сорок две из них сияли белым.

А одна – красным.

Душа, запятнанная насилием и породившая чудовище.

Женщина в зеленом.

Мать, к которой по-прежнему прижималась девочка. Маленькая ручонка крепко обхватывала материнскую ногу. Красный свет каплями вспыхивал на коже женщины, струился по щекам, как слезы.

Август заставил себя спуститься вниз по ступенькам.

– Он разбил мое сердце, – призналась женщина, сжав кулаки. – Поэтому я разогналась. Я увидела его на улице и разогналась. Я ощущала, как ломаются его кости под колесами моей машины. Я оттащила его с дороги. Никто не узнал, никто, но я до сих пор слышу этот звук. По ночам… Я так устала и измучилась…

Август потянулся к ее рукам и замер, его пальцы зависли в дюйме от ее кожи. Это возмездие. Она согрешила, а ФТФ не покрывает грешников.

Но это оказалось не так просто.

Он мог ее опустить.

Он мог…

Свет в зале начал меркнуть, бледное мерцание сорока двух человеческих душ вновь вливалось в людские тела. А ее красный пылал еще ярче. Их взгляды встретились. Она смотрела куда-то мимо него, возможно, сквозь него, но одновременно и на него.

– Я устала… – прошептала она. – Но я сделала бы это снова.

Ее последние слова разрушили волшебство. Где-то в городе жил, охотился и убивал монстр – из-за того, что сделала она – женщина в зеленом. Она сделала свой выбор.

А Август – свой.

Он обхватил ее руки своими ладонями, навеки угасив красный свет.

VIII

Когда все закончилось, Август поспешно отступил в холл – как можно дальше от общего потрясения, ощутимого облегчения уцелевших и пронзительного детского крика.

Он остановился у сирены, потирая руки. Последние слова грешницы продолжали звучать у него в ушах. Ее жизнь еще пела у него под кожей и дарила ему мгновение силы и уравновешенности. Не утоление голода – он уже несколько месяцев не бывал голоден, – скорее ощущение того, что он реален. Но ощущение непоколебимого спокойствия испарилось в тот же миг, как девочка закричала.

Он унес труп из зала, чтобы его забрала отдельная команда. Кожа женщины при прикосновении порождала у него странное ощущение – холода, тяжести, пустоты, – и ему хотелось отпрянуть.

Август провел немало времени, наблюдая за бойцами ФТФ: теперь он не пытался подражать их выражениям лиц, позам, интонациям, но их изучение превратилось у него в привычку. Он смотрел, как дрожат их руки после тяжелой операции, как они пьют, курят и шутят, чтобы скрыть свой ужас.

Август не испытывал подавленности и не нервничал.

Но у него внутри было пусто.

«Интересно, сколько весит душа?» – подумал он.

Меньше, чем тело.

Двери симфонического зала распахнулись.

– Сюда, – распорядился Харрис и повел группу через холл. Малышку Ани несли на руках.

Август почувствовал, как на плечо ему легла ладонь Джексона.

– Ты сделал свою работу.

Август сглотнул и отвернулся.

– Знаю.

Они привели толпу к южному выходу. Двери оказались заперты, и, когда Ани постучала по комму, Август набрал код.

– Чисто?

Потрескивание помех, бесстрастный голос Рез.

– Чище не бывает.

Когда Август двинулся вперед, в начало группы, люди расступались перед ним, как будто даже небольшое расстояние могло обезопасить их.

Август очутился на улице. Здесь высились здания Северного города, а солнце продолжало медленно опускаться к линии горизонта.

Время до начала сумерек было безопасным, а значит, монстры пока не угрожали людям. Корсаи прятались в темноте, а малхаи дневной свет хоть и не выводил из строя, но как-то ослаблял.

Зато подлинной опасностью являлись Клыки, люди, принесшие клятву верности малхаи, почитающие монстров, как богов, или решившие, что лучше подчиниться, чем бежать. Клыки устроили тогда на них засаду в Симфоническом зале, они совершали большинство преступлений именно днем, они с каждым новым грехом приводили в мир новых монстров.

Август двинулся через улицу наискосок.

Шесть кварталов отделяли КПП от безопасного компаунда Флинна, но сорок два потрясенных мирных жителя, четверо бойцов ФТФ и один сунаи могли показаться слишком соблазнительной целью. У них имелась дюжина джипов, но с бензином было туго, да и спрос на машины оказался большой. К тому же проверка всегда сопровождалась напряженностью, а Генри не хотел, чтобы новые рекруты чувствовали себя арестантами, которых везут в тюрьму.

«Идите вместе с ними, – сказал он. – Шаг в шаг».

И поэтому Август и его отряд вели сорок двух гражданских к широкой лестнице на углу.

Поблизости послышался топот армейских ботинок – небрежная, уверенная походка, – и секунду спустя Рез зашагала с ним в ногу.

– Привет, босс.

Она всегда называла его так, хоть и была лет на десять старше. Но ведь Август только выглядел на семнадцать. Он возник пять лет назад, из порохового дыма и падающих на пол кафе гильз. Рез была невысокой и сухощавой – одна из первых рекрутов Северного города, сменявшего подвеску Харкера на жетон ФТФ. В прошлой жизни, как она называла время до последних событий, она была студенткой юридического факультета, а теперь стала одной из лучших в команде Августа, днем – снайпер, ночью – его напарник по разведывательно-спасательным операциям.