
Онлайн книга «Красные камни белого»
«Что случилось? Вода…» Она открывает глаза и видит воду. Она вдыхает, и чувствует воду. «Я тону!» Нет больше упоительного блаженства. Нет больше счастья. Нет. Нет… И она начинает рыдать. ТЫКВА Там смерть! Не вероятность ее, а она сама. Оплачена моим билетом на этот гребаный цеппель! Смерть в Пустоте… Да какая разница где? Смерть! Там закончится все. Даже то, что еще не начиналось. Там будут списаны все долги и закрыты все обязательства. Там не останется ничего. Только смерть. Моя смерть, потому что я уйду, а мир останется. Не заметит, что я ушел. И Пустота… Она убьет меня и останется. И всех остальных, что кричат вокруг, она убьет тоже. Безразличная. Пустая. Пустая Пустота. Мы все уйдем, а она останется. Наша убийца. Смерть… Почему они кричат? Неужели непонятно, что там смерть, а значит, бесполезно кричать и плакать. И бояться. И ругаться. И надеяться на что-то, потому что цеппели в Пустоте не ломаются – цеппели в Пустоте гибнут. Нет ни единого шанса. Зеро. И неважно, кем ты был, важно только то, что ты поставил не на тот цеппель. Купил билет в Пустоту и прибыл по назначению. И еще важно, что ставок больше нет и отыграться не удастся. Казино опять выигрывает… Зеро. Ставок больше нет. Смерть. Так для чего кричать? Я ведь знал, что однажды проиграюсь в пух и перья. И неважно, чем со мной расплатятся: ножом под ребра или Пустотой? Я знал, что пьеса будет сыграна, а потому, пока не закончился воздух, я поднимаю последний бокал вина. Я допиваю его и швыряю в стену. А потом иду к ней, к Пустоте. Я знаю, что бежать бессмысленно… – Как он? – Он молодец, ядреная пришпа! Не кричит и не воет. Спросила женщина, похвалил мужчина. Кто они? Да какая разница? Может, живые. А может – мертвые. Пустота – она забавная, цепари в кабаках такого про нее рассказывают, что глаза на лоб лезут. Правду от вымысла отличить сложно, а потому понять, что за спасители держат за плечи, нет никакой возможности. Мертвые? Живые? Или просто: такие, как я? Да, наверное: такие, как я. В этом есть смысл. Они кричали, а я пил вино и улыбался. Они пытались спастись, а я сам шагнул в Пустоту. Но они все равно не убежали, они все равно здесь, рядом со мной, в Пустоте… – Парень, я вижу, ты в норме. Открой глаза и скажи что-нибудь. «А что говорить?» – Кха… – Он попытался пошутить, но не получилось, сначала пришлось покашлять. – Кха! – Ты уверен, что он в норме? – Смотрит осмысленно. – С чего ты взял? – Он уставился на твое декольте. – Я в норме. – Вот видишь. – Кха! Прямо перед ним красивая девушка с синими волосами, ее строгое платье в беспорядке, расстегнуто чуть больше, чем позволено приличиями. Рядом с ней – лысый мужчина в цепарской куртке. А за их спинами – дерево. «Не такая уж ты и пустая, Пустота…» – Где-нибудь болит? «Какой у нее красивый голос…» – Кха… Везде. – Значит, с ним действительно все в порядке. – Лысый мужчина встает на ноги и озирается: – А кто сейчас кричал? ПРИВЕРЕДА – Помогите! Крик превращается в хрип. За одну секунду. За одну-единственную секунду! Нереально быстро и нереально страшно. Крик говорит, что все кончено. Чужой крик. Но это ничего не значит, потому что я тоже кричу. – Помогите! Я в трех шагах позади того, чей крик стал хрипом, в трех шагах от края жизни. В трех шагах от последней черты. И все вокруг кричат и стоят, потому что за их спинами стена и дальше бежать некуда. Я тоже кричу и тоже не двигаюсь, потому что стена и за моей спиной. Потому что я одна из всех. Потому что я кричу и плачу, но надеюсь, что три последних шага не будут сделаны. Мы все надеемся, потому что за нашими спинами стена, и бежать дальше некуда. Мы замерли. Мы держим друг друга, но Пустота сосет воздух и проклятая черта приближается даже тогда, когда мы стоим на месте. И мы кричим: – Помогите! А люди из первого ряда падают. Они глотнули Пустоты. Через них прошла черта. «Помогите! Пожалуйста!» Я прижимаюсь к стене. Я не хочу в Пустоту. Я верю, что мое время еще не пришло, но стена впереди, стена из людей, становится все тоньше. И мое время придет совсем скоро. И я кричу: – Помогите! Но ответа нет. И помощи нет. И та стена, что за спиной, не становится тоньше, хотя некоторые пытаются с ней совладать. Они бьют ее и царапают ногтями. Они кричат: – Помогите! Но стена прочна, а черта приближается. И мой крик превращается в хрип. А значит, я в Пустоте. А значит, я мертва… – Помогите! – Да заткнись ты! – Раз орет, значит, жива. – У меня голова болит от ее воплей. – Только голова? Тебе повезло. – Ты тоже заткнись. – Помогите! Где Пустота? Где смерть? Это смерть? Но откуда голоса? Почему эти голоса не взывают о помощи? Или это похоронная процессия? Или мы выстроились в Пустоте и медленно движемся… Куда можно идти в Пустоте? В другую Пустоту? Откуда голоса? Откуда чужие руки? – Отстаньте! Оставьте меня! – Ты ее лапаешь или пытаешься помочь? – И то и другое. – Оставьте меня! Пощечина. – Ядреная пришпа! Девчонка мне уже нравится! – Не смей меня трогать! Она резко поднимается и яростно смотрит на сидящего рядом мужчину. На рыжего мужчину в дорожном костюме. Тот хмыкает: – Я должен был привести тебя в чувство. И отодвигается. Пауза. Пришедшая в себя девушка медленно оглядывается, по очереди фокусируя взгляд на синеволосой спорки, лысом мужчине, еще одном мужчине, тоже спорки, и полуголой девице с короткими светлыми волосами. Оглядывается, после чего спрашивает: – Мы умерли? |