Книга Один день в декабре, страница 54 – Джози Силвер

Она тоже улыбается. Надеюсь, я не слишком ее обидел.

— Так вы уезжаете, — вздыхает она и возвращается к своим рубашкам. — Жаль…

— Ты уезжаешь?

За спиной у меня раздается голос Лори. Я медленно поворачиваюсь и снимаю шляпу. Лори невероятно, сногсшибательно красива. Никогда прежде я не видел ее такой красивой. И вообще, я никогда не видел таких красивых девушек. На ней это платье словно ожило, превратив ее в босоногую невесту-нимфу. В глазах ее светятся огоньки, то ли радости, то ли тревоги.

— Выглядишь неплохо, Лу, — выдавливаю я из себя.

Передать свое впечатление словами я даже не пытаюсь. Слова здесь бессильны.

— Ты сказал, что уезжаешь!

— Верно. Завтра ночным поездом уезжаю в Эдинбург. — Я оглядываюсь, чтобы убедиться, что девушка-продавец не слышит, и добавляю: — Потом поговорим, Лу. Это все пустяки. Ты должна взять это платье. Ты в нем похожа на… на какую-то охренительную фею, вот на кого!

Она смотрит на меня долгим внимательным взглядом:

— Ты, случайно, не врешь, Джек?

— Зачем мне врать, — трясу я головой. — Если бы все невесты походили на тебя, в мире не осталось бы ни одного холостяка.

Лори недоверчиво пожимает плечами и поворачивается к огромному зеркалу. Я рад, что у меня есть возможность взять себя в руки. Лори придирчиво оглядывает себя со всех сторон.

— Это твое платье, Лори. Похоже, оно поджидало, когда ты его найдешь.

Лори кивает, потому что это очевидно. Она скрывается в примерочной. Я не должен портить ей этот день. День, когда она купила свадебное платье, должен оставить только счастливые вспоминания.

Лори

Мы сидим в кафе поблизости от магазина, где я только что купила свадебное платье своей мечты. Поверить не могу, что это произошло. Джек прав, создается впечатление, платье специально меня поджидало. Стоило мне надеть его и взглянуть на себя в зеркало, я сразу поняла, что Оскара оно приведет в восторг. И за этот восторг я полюблю его еще сильнее. Это самое чудесное из всех свадебных платьев, которые я когда-либо видела. Облегающий фасон, рукавчики-крылышки, глубокий вырез. Думаю, в подобном платье Элизабет Беннет венчалась с мистером Дарси.

В коробку вложен ярлычок с информацией о его предыдущих владелицах. Платье было сшито из парашютного шелка и французских кружев в 1920-х годах для девушки по имени Эдит, которая вышла замуж за американского бизнесмена. В шестидесятых некая Кэрол купила его для своей «босоногой свадьбы». У молодоженов не было денег снять подходящее помещение, и они устроили свадебный прием в парке. Потом платье еще несколько раз переходило из рук в руки. Но теперь оно мое, по крайней мере на какое-то время. Я уже решила, что после медового месяца верну его в магазин. На ярлычке появятся наши имена и дата нашей свадьбы. У этого платья есть история, которая не должна обрываться.

— Что происходит, Джек? — спрашиваю я без обиняков, когда он ставит на столик две чашки кофе и садится напротив меня.

В последнее время я была так занята приготовлениями к свадьбе, так старалась утешить и развеселить Сару, что о Джеке думала не больше, чем о папе римском.

— Я как раз собирался тебе рассказать, — говорит он, размешивая в чашке сахар.

— Так, значит, это правда? Ты действительно уезжаешь?

Он протягивает мне бумажную трубочку с сахаром:

— Я нашел новую работу. В Эдинбурге.

В Шотландии. Он уезжает в другой город, в другую страну.

— Вау! — только и могу выдохнуть я.

— Мне предложили вести собственную вечернюю программу. Это слишком хороший шанс, чтобы его упускать! — Глаза Джека блестят от волнения.

Я давно не видела его таким радостным и возбужденным. Тем не менее мои глаза наполняются слезами. Отчаянно злюсь на себя, но ничего не могу с этим поделать.

— Отличная новость, Джек! Я ужасно рада за тебя. — Несомненно, мое лицо не выражает сейчас ни малейшей радости. Боюсь, я выгляжу так, словно под столом сидит маньяк-садист и сверлит дырки в моих коленных чашечках. — И все же так не хочется, чтобы ты уезжал. — Эти слова срываются с губ помимо моей воли.

— Ты мой самый лучший друг, Лори. — Джек наклоняется и накрывает мою руку своей. — Не плачь, прошу тебя. Или я тоже заплачу.

В кафе полно народу, офисные работники покупают ланчи в коробках, мамаши успокаивают ревущих детей, и посреди всей этой суеты мы сидим и смотрим друг на друга. Джек просит меня рассказать о его отъезде Саре, потому что сам он не может этого сделать. Говорит, ему необходимо начать все с нуля, в новом месте, где на него не будет давить груз прошлого.

— У меня кое-что для тебя есть.

Джек засовывает руку в карман пальто, извлекает коричневый бумажный пакет и протягивает мне. Я разъединяю края, склеенные лентой, и заглядываю внутрь. Там шляпа, сложенная вдвое. Точнее, не шляпа, а серо-голубая твидовая фуражка. Разглаживаю бумагу руками, вижу на пакете знакомый логотип «Честерс» и вспоминаю день, когда я эту фуражку примерила.

— Я купил ее сто лет назад, но все никак не было случая отдать тебе, — сообщает Джек. — Хотел подарить на Рождество, но не получилось.

Я смеюсь сквозь слезы и качаю головой. У нас с Джеком никогда ничего не получается.

— Спасибо. Всякий раз, надев ее, я буду думать о тебе, — изо всех сил стараясь скрыть дрожь в голосе, говорю я. — Ты правильно делаешь, что уезжаешь. Будь счастлив, Джек! Ты этого заслуживаешь. И не забывай о нас. Помни, что в наши дни есть такая замечательная штука, как телефон.

— Я не смог бы забыть тебя, даже если бы захотел. — Джек трет глаза руками. — Но не переживай, если я какое-то время не буду звонить, хорошо? Сначала мне нужно освоиться на новом месте, встать на ноги и все такое….

Я пытаюсь растянуть губы в улыбке, но получается плохо. Я понимаю, о чем он. Он хочет начать новую жизнь, в которой уже не будет места нам… Не будет места мне.

Джек берет фуражку и надевает мне на голову:

— Красота! Она идет тебе даже больше, чем я думал, — улыбается он.

Лишь когда Джек поднимается, до меня доходит, что он намерен уйти. Не успеваю придумать, что сказать на прощание.

— Я пойду, а ты оставайся здесь, Лори, — говорит он, касаясь моего плеча. — Допей кофе, позвони Оскару и скажи ему, что купила офигенное свадебное платье. — Он наклоняется и целует меня в щеку, а я неуклюже пытаюсь его обнять, с ужасом сознавая, что, возможно, мы видимся в последний раз в жизни. Джек тяжело вздыхает, гладит меня по затылку и, словно из последних сил, произносит: — Я люблю тебя, Лу.

Джек поворачивается и уходит. Я провожаю его глазами, а когда двери кафе закрываются за ним, снимаю фуражку с головы, прижимаю ее к губам и шепчу:

— Я тоже тебя люблю.