Онлайн книга «У тебя есть я»
Или он терпел-терпел, а потом в знак протеста решил взорвать всех, в том числе себя самого? Давид придушил карьеру, Оксана бортанула, и вообще жизнь не мила, так нате получите! Да нет, бред какой-то! Чтобы провернуть подобное, надо быть полным психом, а Константин Иванович производил впечатление уравновешенного и спокойного человека. Любовная линия? Страсти – дело опасное и непредсказуемое, но фигуранты давно уже не дети. Какими бы сильными ни были когда-то чувства, время должно было притупить их остроту. Или нет? Дымшиц ведь, по сути, украл жизнь у старого товарища. Завладел женщиной, которую тот любил, а потом занял предназначавшуюся ему должность. Но и этого мало, он еще и выпендривается, не пускает на защиту! В подобной ситуации ничего нет естественнее, чем вернуть себе хотя бы женщину, соблазнить Оксану Максимовну, которая наверняка скучает с унылым мужем и рада будет окунуться в беспечную атмосферу юной страсти. Великолепная месть, никакой взрыв не нужен! Выстраивается отличная конструкция: Константин с Оксаной затусили, а обманутые супруги узнали об измене и решили сурово наказать прелюбодеев. Все сходится тогда: и выбор жертв, и слаженность показаний тетки и племянника. Дико думать, что два интеллигентных человека решились на такое, но других вариантов пока не видно. Только Маргарита не производит впечатления изощренной преступницы, ну никак. И впечатления серой мыши она, кстати, тоже не производит. Не Анджелина Джоли, конечно, но очень миловидная и обаятельная дама. Почему свидетели с трогательным единодушием твердили, что она страшненькая и вообще никакая? Тут Фрида кашлянула на пассажирском сиденье, и Зиганшин опомнился: – Что, Фрида? – Ужасная женщина, правда? – Зайчик, ты врешь. Она тебе понравилась, и ты бы тоже так хотела мною помыкать. – Ну да, вру. И ты мне врешь, что любишь. Зиганшин промолчал. – И ты не признаешься? – Нет, Фрида, не признаюсь. – Хорошо. В молчании они доехали до городской квартиры. Отчим уже лег, оставив им на кухне блюдо с сырниками, что почему-то очень тронуло Зиганшина, и он съел половину, хотя после гостей не был голоден. Кроме того, радушный Виктор Тимофеевич постелил им на диване, и не абы как, а тщательно расправил простыни, взбил подушки, а для Фриды положил на тумбочку большую шоколадку. Ложась на чистое белье, чуть слышно пахнущее лавандой, Зиганшин задумал тоже сделать отчиму как-нибудь приятный сюрприз, и в блаженстве вытянулся на постели. Господи, как хорошо засыпать, когда точно знаешь, что через минуту тебя не поднимет детский крик! Зиганшин обнял жену. Она замерла под его руками, напряглась, а когда он захотел поцеловать ее, отвернулась. – Ты что, Фрида? – прошептал он. – Не знаю. Просто не хочется. – А если так? Он попытался приласкать ее, но жена будто заледенела. – Ну нет так нет. Подольше поспим. Зиганшин отвернулся, закрыл глаза, но сон не шел, и не хотелось лежать рядом с женщиной, которой ты противен. Натянув джинсы, он вышел в кухню и включил чайник, зная, что шум не достигнет спальни Виктора Тимофеевича. Телефон остался в комнате, возвращаться туда не хотелось, и, чтобы отвлечься, Зиганшин взял с подоконника журнальчик и начал решать кроссворд. Когда он почти разгадал все слова по горизонтали, в кухню осторожно вошла Фрида, прикрыла за собой дверь и остановилась в нерешительности. – Что? – спросил Зиганшин. – Слава, извини меня. Я нехорошо повела себя сейчас. Он пожал плечами. Будто кто-то вынул из него батарейку – просто не стало сил убеждать жену в очевидных вещах, и всё. Фрида взяла его за руку: – Пойдем в постель. – Да я тоже что-то уже не хочу. – Ладно. Она заварила ему чаю, как он любил, и поставила кружку прямо на журнальчик. – Ты не видишь, я разгадываю кроссворд. – Извини. Пойдем тогда просто спать, Славочка. Не часто нам выпадает такая возможность. – Иди. Я попозже. Площадь в Древней Греции только впишу и приду. Фрида села напротив него: – Я вот что хочу сказать тебе… не думай, что я не вижу, как ты держишь всех нас. Знаю, что я последняя женщина в мире, с которой тебе хотелось бы быть, но ты остаешься со мной и не уходишь, и никогда не уйдешь. – Ну ясен пень! Пятеро детей, куда я пойду, – буркнул Зиганшин. – И я тоже останусь с тобой, хоть меня от тебя тошнит. Он покачал головой: – Наверное, Фрида, это и есть настоящая любовь. То, что не дает остановиться, пока не приходит второе дыхание. – А оно придет? – Не знаю. Но все равно не остановлюсь. – И я. Слушай, сейчас реально плохо вышло, но я подумала, что у нас с тобой всегда был хороший секс. Все остальное мы изговняли, а секс – нет. – Секс – нет, – подтвердил Зиганшин. – А сейчас если бы занялись в таком настроении, то точно испортили бы, и совсем ничего не осталось. А с другой стороны, рано или поздно все равно испортим, так почему не сегодня? – Нет, Фрида, секс – это святое. Мы должны его сохранить в неприкосновенности. Она улыбнулась: – Только я как специалист вижу тут порочный круг. Чем дольше мы будем сохранять, тем больше у тебя накопится тестостерона, ты станешь злой, грубый и вредный. – Слушай, дорогая, мне уже не двадцать лет, и я полностью управляю своими гормонами. – Да неужели? Управляет он! Фрида засмеялась и пошла спать. Зиганшин последовал за ней. – Управляет! Никто в мире не может, а он может! – не унималась жена, закутавшись в одеяло, как куколка, – новое слово в науке прямо. Повелитель гормонов! Царь гипофиза и щитовидной железы! – Вот именно. Дай хоть уголок накрыться. – Обойдешься. – Так я и знал, – вздохнул Зиганшин и потянул на себя шерстяное покрывало. * * * В очередной раз вытирая пыль в прихожей, Маргарита взяла ключи от машины, да так и замерла с ними в руках. «А что я теряю? – вдруг озарило ее, – одинокая баба, муж умер, детей нет, впереди только мрачная безысходность. Почему же я так боюсь сесть за руль? Если стану скрупулезно соблюдать правила, то виновницей аварии не стану, а не хватит мастерства уклониться от чужого удара, так и ладно. Что бы ни случилось, все останется на совести другой стороны. Машина застрахована вдоль и поперек, стало быть, на деньги я не попаду… Ничто не мешает мне сейчас просто взять и поехать! Надо только купить наклейку «У» или «70», наклеить на заднее стекло и можно в путь!» |