Книга Стокер и Холмс. Механический скарабей, страница 44 – Коллин Глисон

Корешок билета на метрополитен, пятна темной смазки на сапоге и испачканный ноготь мизинца: опустился до того, что начал пользоваться общественным транспортом, вероятно, его пароцикл не работал должным образом.

– Я собиралась посетить лекцию, салон, – начала мисс Кортвилль.

Я тут же оживилась, почувствовав жгучий интерес, потому что Анх имела прямое отношение к «Обществу Сехмет» и к встрече ее салона.

– Какова была тема встречи? – спросила я. – И прошу, напомните: в какой день это произошло?

– Это случилось двадцать пятого апреля, а салон был просто вечерним собранием друзей. Нам нравится обсуждать аспекты египетской культуры. Я наняла кэб, потому что не хотела, чтобы моя мать узнала, что я ушла. Честно говоря, я убежала из дома, пока она была в театре.

Тут Лилли взглянула на леди Фонтли и начала ерзать на шезлонге, а ее руки задрожали над одеялом.

– Но я так и не добралась до салона. Колесо кэба сломалось: должно быть, оно наехало на большой камень или попало в яму. В любом случае колесо нужно было ремонтировать, и мне пришлось выйти.

Причудливый пишущий инструмент Грейлинга с большим резервуаром в виде пузыря с чернилами сверху оживленно забегал по странице его записной книжки.

– Я была на третьем уровне и чувствовала себя в полной безопасности, поэтому решила прогуляться и немного подышать свежим воздухом. Кэб я оставила на Флит-стрит. Там же находился маленький магазинчик необычных кружев, где я хотела подождать следующий экипаж. Но именно там все и пошло не так.

Глядя на свои пальцы, которые сжимали вязаный плед, Лилли продолжила:

– Кто-то за мной следил. Кэба нигде видно не было, поэтому я продолжала идти, пытаясь его отыскать. Я все еще слышала шаги позади меня. Начало темнеть, и я почти бежала, уже даже не понимая, где нахожусь. Следующее, что я поняла, – я прошла мимо собора Святого Павла и двигалась вниз, к собору Святой Троицы. Я махала нескольким кэбам, но они не остановились. Луна виднелась над крышами прямо впереди меня, но света от нее почти не было. А затем появились они. Их было трое.

Мисс Кортвилль всхлипнула, перестав теребить одеяло. Руки ее задрожали.

– Они… схватили меня и отвели к этому человеку. Пл… Плохому Луи. Не знаю, куда он меня забрал, но это было ужасно. Там было темно, грязно и страшно. Я… не хочу говорить о том, что произошло.

Когда ее слова стихли, я поняла, что в тот момент она снова переживала ужас своего заключения. Я могла только представить, что с ней делали, какую боль она испытала. Мое практичное «я» смягчилось от сочувствия. Лилли Кортвилль продолжила:

– Он держал меня там неделю за неделей.

Я откинулась на стуле и начала размышлять. Ее рассказ породил множество вопросов и эмоций, ко многим из которых на тот момент я была не готова. Как минимум – почему она лгала?

Ручка Грейлинга повисла над страницей записной книжки, и, когда девушка закончила говорить, инспектор сделал паузу, а затем положил свой писчий инструмент на колени.

– Вы пережили мучительный опыт, мисс Кортвилль, – проговорил он таким добрым голосом, какого я от него никогда не слышала. – Возможно, вам хотелось бы немного отдохнуть. Мы можем поговорить снова, когда вам станет лучше.

«Мы» в последнем предложении, очевидно, включало и меня, и я оторопела от его самоуверенности.

Только я хотела поправить его, сказав о своих намерениях (если бы я хотела продолжить допрос девушки, я бы это сделала), как дверь в гостиную вдруг открылась.

В комнате появился инспектор Лакворт и махнул рукой своему напарнику. Грейлинг кивнул, а затем посмотрел на меня.

– Инспектор Лакворт попросил отдать одежду, которая была на мисс Кортвилль, когда ее похитили. Возможно, вы захотите изучить ее, мисс Холмс?

– Да, я хотела бы.

Осмотр одежды мог подтвердить мои подозрения, что она во многом лгала о пережитом. Я также догадалась, почему Грейлинг предложил мне это: чтобы не оставлять наедине с мисс Кортвилль, ведь я могла продолжить допрос без него. Я не питала иллюзий, что меня по какой-то причине включили в расследование.

– Прошу нас извинить, мисс Кортвилль, – произнес инспектор и встал.

Он спрятал свою записную книжку и, прежде чем убрать ручку в карман, надел на нее колпачок.

Когда мы вышли в коридор, дверь позади нас закрылась, и Грейлинг, Лакворт и я остались одни.

– Горничная вытаскивает платье и остальные вещи из мусора. Они не предполагали, что мы захотим их осмотреть. Там вместо одежды будет сплошное кровавое, простите меня, месиво. Вы узнали что-нибудь у девушки? – спросил старший инспектор своего напарника.

– Мисс Кортвилль поведала мне свою историю, – ответил Грейлинг, когда они отошли в другой конец зала и нашли нишу, в которой можно было поговорить наедине.

Я последовала за ними, хотя меня не приглашали.

Когда я присоединилась к инспекторам, Грейлинг бросил на меня короткий взгляд и вытащил записную книжку, чтобы пересмотреть заметки.

– Она отправилась сделать кое-какие покупки после того, как колесо ее кэба сломалось и потребовало ремонта, а потом заблудилась. Мисс Кортвилль решила, что ее кто-то преследует, и попыталась скрыться. Убегая, она снова потерялась в неспокойном районе Лондона, недалеко от собора Святого Павла. Затем ее похитили трое мужчин и держали в плену в трущобах Уайтчепела почти четыре недели. Довольно печальная история, – закончил он, закрывая книжку.

– Она солгала. – Я не могла дождаться, чтобы сказать им об этом. – Было несколько…

– Конечно, она солгала, – перебил Грейлинг и недовольно на меня посмотрел. – Очевидно, что мисс Кортвилль пережила настоящий ужас, и каждый задается вопросом, сможет ли она когда-нибудь полностью восстановиться. Но ее история пронизана ложью. Она утверждает, что на улице Вергранд видела несколько кэбов, которые пыталась остановить. Однако в тот день улица была закрыта из-за затопленного канализационного канала. На всех уровнях Вергранд движения не было.

Я фыркнула.

– Я поняла, что мисс Кортвилль лжет, в тот момент, когда она упомянула кружевной магазин на Флит-стрит. Там нет такого магазина. Их нет даже в ближайших кварталах. Кроме того, она утверждала, что луна была над крышами и почти не давала света, но 25 апреля было…

– Полнолуние при необычно ясном небе, – продолжил за меня Грейлинг.

– Не только это. В тот вечер луна поднялась на западе, поэтому, если бы Лилли шла от Святого Павла в сторону Вергранд-стрит, как она утверждала, луна находилась бы позади нее, высоко над крышами.

Мы пристально смотрели друг на друга: я – решительно сжав губы, а Грейлинг – в своей надменной манере, сверху вниз. Меня раздражало, что он был намного выше меня и мог смотреть таким образом.

Лакворт, который наблюдал за нашей безмолвной стычкой, наконец заговорил: