Онлайн книга «Пушки царя Иоганна»
– Как поживаешь? – Благодарствую, царь-батюшка, все благополучно, – пытается она быть степенной, но тут же сбрасывает с себя чинность и непосредственно заявляет: – А мы маленького видели! – Кто это «мы»? – Я, Глаша и матушка. – Вон как, а я вот Глафиру с мамой твоей давно не видал. Здоровы ли? – Здоровы, что им сделается! – беспечно смеется Машка, не обращая внимания на строгий взгляд отчима. Авдотье брак с Пушкаревым и вправду пошел на пользу. За прошедшие шесть лет она раздобрела и родила стрелецкому полуголове еще двух дочерей и долгожданного сына. Так что неудивительно, что ее позвали к роженице. О родах и детях она знает все. А вот, кстати, и они. – Ой, Марья!.. – всплескивает руками мать, видя, что она устроилась подле меня. – Здравствуй на многие лета, царь-батюшка, спасибо тебе, что не гневаешься на нашу дурочку! – И вовсе я не дурочка! – вспыхивает дочь. – Я и грамоту лучше Глаши знаю, и счет! – Не гневи бога, Авдотья, – защищаю я свою любимицу, – дочери у тебя и умницы и красавицы. Старшая, смотрю, совсем невеста? – Спасибо на добром слове, государь, – кланяется стрельчиха, – твоя правда – совсем взрослая Глафира стала, пора и замуж. Чертыхаюсь про себя: опять ляпнул не подумав… По нынешним понятиям пятнадцатилетняя Глаша вполне себе невеста. Еще воспримут мои слова как руководство к действию и выдадут девчонку, а ей бы еще в куклы играть… – Правда, не сватают покуда, – скорбно вздыхает мать, – видать, так и останется старой девой. Тихая и застенчивая, в отличие от Машки, Глафира стоит рядом с матерью, опустив очи долу и только краснеет, слушая нас с Авдотьей. – Ну, это ты зря, такая не засидится, – оглядываю я засмущавшуюся девицу, – так что не стоит торопиться. Найдем ей еще жениха, молодого да пригожего. – А мне? – восклицает Марьюшка, вызвав всеобщий смех. – И тебе, куда же деваться, – смеюсь я вместе со всеми, – хочешь – боярина, хочешь – князя. – Принца хочу, – не задумываясь, заявляет юная оторва, добавив еще веселья присутствующим. – Да на что он тебе нужен? Я и сам когда-то был принцем, так что могу тебе сказать, что женихи из принцев – не самые лучшие. Вечно где-то пропадают, воюют, по морю плавают, а принцессы сидят дома, ждут их и плачут. – Вот еще – дома сидеть да плакать! Я с ним путешествовать буду, чтобы он в чужих краях от рук не отбился! – Да уж, я вижу, что кому-то кислица снится; может быть, даже и принцу. Ладно, Марьюшка, подрастай пока, а там посмотрим. Тем временем Корнилий снова наполнил кубки, и, дождавшись, когда все присутствующие выпьют за здоровье его наследника, тихонько спросил: – Мне сопровождать вас? – Куда это? – Разве ваше величество не посетит сегодня Кукуй? – Сам доберусь. – Это может быть опасно. – А кто мне хвастался, что всех татей переловил? – Государь, я вовсе не разбойников опасаюсь. Среди ваших бояр достаточно людей, способных на любую подлость. Вспомните Салтыковых. – Да, были люди, не то, что нынешние. – Прошу прощения, что вы сказали? – Помельчал, говорю, народ, ладно прикажи седлать коней. Кукуй, или Немецкая слобода, успел изрядно разрастись за время моего царствования. По сути это город в городе, маленький осколок протестантской Европы в центре православной столицы. В нем есть своя ратуша, лютеранская кирха и даже школа, в которую ходят дети местных немцев. От остальной Москвы он огорожен высоким тыном, а на воротах стоят часовые из Мекленбургского полка. Собственно, сам полк располагается тут же. Многие мои солдаты обзавелись семьями и живут в своих домах. Другие, отслужив, вернулись домой, и их рассказы о необычайных приключениях в заснеженной России и моей щедрости к своим солдатам послужили тому, что поток желающих стать под знамена герцога-странника не иссякает. Вот и сегодня в карауле стоит новичок, с опаской взирающий на сопровождающую меня кавалькаду, но его более опытный товарищ привычно салютует мне ружьем и приказывает тому поднять перекрывающий путь шлагбаум. – Здравствуй, Михель, – приветствую я часового, – как поживаешь? – Милостью вашего величества, недурно. – Я слышал, что ты собираешься вернуться в Шверин? – Только для того, чтобы жениться и вернуться с семьей сюда. – Вот как, и невеста есть на примете? – За этим дело не станет. Ваши солдаты – завидные женихи, мой кайзер. – Тогда зачем тебе куда-то ехать, чем тебя русские девушки не устраивают? – О, меня-то – всем, но вот пастор не станет венчать меня с православной, а если я уговорю ее принять нашу веру, сразу прибежит ваш капеллан Мелентий и будет такой скандал, что мало не покажется. – Ну как знаешь; впрочем, если хочешь, я замолвлю за тебя словечко полковнику, чтобы он послал тебя вместе с очередным посольством. – Благодарю, мой кайзер, это было бы чудесно! Договорив с солдатом, я тронул каблуками бока своего коня и поскакал прямиком к трактиру, принадлежащему Лизхен. А молодой часовой опустил шлагбаум и с немалым изумлением спросил Михеля: – Это и впрямь был русский царь? – Ты же слышал, как я его назвал. – Да, но он так запросто с тобой разговаривал… – Что ты в этом понимаешь, молокосос, я нанялся к нему, еще когда его величество был лишь герцогом, и участвовал во всех данных им сражениях. Таких, как я, – он помнит! Трактир Лизхен называется «Большая телега». Это довольно странное название пошло от их первого со старым Фрицем фургона, с которого они вели торговлю. Да, совсем забыл: Фридрих живет с Лизой на правах дядюшки. В большом зале сегодня не слишком многолюдно: несколько солдат и местных бюргеров сидят за столами и дуют пиво. Обычно я со своими людьми занимаю отдельный кабинет, но сегодня сажусь за ближайший свободный стол и машу рукой присутствующим в знак приветствия. Те привстают с места и кланяются, но вообще вид царя, закатившегося в трактир, никакого ажиотажа не вызывает, привыкли. Нравы в Кукуе довольно простые. – Господа желают пива? – немного заплетающимся голосом спрашивает Курт. – Сегодня хорошее пиво! – У тебя всегда хорошее пиво, Лямке, – отвечает ему Корнилий, – так что вели принести всем по кружке. – Ирма, бездельница! – командует тот. – Живо обслужи господ! Однако дебелая служанка и без того уже спешит, держа в каждой руке по три кружки с пенистым напитком. – Пожалуйста, господа, – расставляет она их, радостно улыбаясь и наклоняясь при этом так, чтобы все видели декольте с весьма увесистыми достоинствами. |