Книга Утро вечера дряннее (сборник), страница 46 – Светлана Алешина

Поздоровавшись, я традиционно спросила про новости, услышала, что их нет, и пожаловалась на то же самое.

– Такого не может быть, – вдруг заявил Сергей Иванович, – наверное, не там ищем. Да и ищем ли?

– Как это новостей нет? – вмешалась в разговор Маринка. – А вчерашние дела ты уже забыла?

– А что нам проку от них? – пожала я плечами. – Сергей Иванович, как я поняла, спрашивал про новости, годящиеся к публикации, а из вчерашних событий можно вытрясти лишь ночное нападение хулиганов на женщину, ограбление квартиры… Что еще? – Я честно прокрутила в памяти все, что было. – Для газеты все это пшик и мелочовка. Нужно искать что-то другое.

– Да ты что?! – Маринка присела на край своего стола. – А ты не права, Ольга Юрьевна! Ведь все это произошло с одним человеком, не забывай! И если у нас ничего нет, то почему бы не заняться этим делом? Взять его на журналистский контроль, например? Я понимаю, что многого отсюда не высосешь, но на неделю-другую нам материала хватит. И раздувать ничего не надо: неожиданная смерть, серия нападений, что само по себе рождает подозрения. Кроме того, Света просила консультаций, информационной поддержки, так сказать. Вот мы ее ей и обеспечим. А что? Запросто! И менты уже халявно не смогут провести следствие: чревато оглаской!

Я развернулась и пошла в кабинет. В недобрый час Света ляпнула ту злополучную фразу про уши, и теперь Маринка не успокоится до тех пор, пока или не докажет, что Света – преступница, или, на худой конец, не отобьет у нее Олега. Имея такие благородные мотивы, нельзя заниматься журналистским контролем: нечестно.

– Ты куда? – ринулась за мной Маринка и не дала закрыть дверь. – Беремся за это дело?

– Не считаю нужным, – сказала я, – подождем, и подвернется еще что-нибудь.

Маринка помолчала и вышла. Я вздохнула с облегчением. Однако то, что я приняла за признание поражения, было военной хитростью с ее стороны.

Маринка до обеда вела себя как обычно. Ну, может быть, только немного тише обычного, и я не обратила на это особого внимания. Примерно около часа дня она вошла в мой кабинет без вызова и без подноса.

– А кофе? – спросила я, удивленная таким свинским нарушением священного обычая кофепития.

– Придется пока отложить, мы приглашены на встречу с директором «Роз-Мари».

– Долго его уговаривала? – спросила я, совершенно не собираясь никуда ехать, но уже понимая, что ситуация, похоже, вырвалась из-под контроля.

– Больно надо, – фыркнула Маринка, – он действительно сам пригласил. Еще и временем зажимать не стал: ждет нас с половины второго и до конца рабочего дня. Очень, очень просил нас подъехать.

Я посмотрела на Маринку, Маринка посмотрела на потолок. Мы взаимно помолчали.

Я достала сигарету и, прикуривая ее от зажигалки, заказала правду:

– Колись, швабра, чем ты его взяла? Имей в виду, если не признаешься, я сама позвоню и скажу, что планы редакции изменились.

– Грубый шантаж и зажим инициативы, – Маринка снова подняла голову к потолку, но при этом покосилась на меня, определяя: шучу ли я или нет. При этом фокусе у Маринки получилась такая угарная физиономия, что я рассмеялась.

– Садись и колись, – предложила я ей.

– Да запросто, – пообещала Маринка.

Она села на стул, стоящий напротив меня, и, закинув ногу на ногу, с улыбкой подняла руку.

– Все-таки сделаем рекламу газеты со мной в главной роли?

Я пожала плечами:

– Если будет экономическое обоснование этого проекта, то, возможно, бухгалтерия выделит транш. Тогда, если я подпишу…

– Какая херь, – разулыбалась Маринка, – и охота тебе тень на плетень наводить, а?

– А тебе? – так же дружелюбно улыбнулась я. – Так что же ты там насвистела Палычу в уши?

– Да ничего особенного. Я дозвонилась до него, кстати, очень почечуйным оказалось это делом, – они, видите ли, были постоянно заняты – пришлось наехать слегонца, – Маринка задумчиво почесала кончик носа, – но потом он проклюнулся, и я просто поинтересовалась: правда ли, что после происшедших событий он сворачивает свой бизнес? Он так раскричался, – Маринка плотоядно чмокнула губами, – а я так разобиделась, – она хихикнула, – короче говоря, он перепугался, что мы дадим неправильное освещение событий, и приглашает нас на дружескую беседу, которую даже готов нам оплатить на правах рекламы, вот!

– Ну ты даешь, это запрещенный прием! – Во мне боролись два чувства: легкое раздражение от Маринкиной дурацкой инициативы и простая обычная лень, поэтому мое возмущение прозвучало не совсем убедительно.

– Впервые слышу! – Маринка прижала руки к груди. – Почему же запрещенный прием, Оленька?

Я только посопела в ответ и перелистала страницы ежедневника, лежащего передо мной.

– А у тебя там не записано ничего, – ехидно подсказала мне Маринка, это ее замечание переполнило чашу, и я, получив нужный эмоциональный толчок, раскричалась.

Я, постепенно переходя от ленивого пиано до азартного фортиссимо, объяснила ей, что еще одна такая инициатива, и я вообще запрещу ей прикасаться к телефону, к авторучке, к компьютеру и даже банку с кофе ей будет выдавать Ромка, и то только по моему письменному приказу.

– Теперь слух пойдет, что мы занимаемся вымогательством! – орала я так, что Сергей Иванович, приотворив дверь, заглянул в кабинет.

– Все нормально, – отмахнулась я от него и тут же извинилась за невольную грубость. Сергей Иванович кивнул и спрятался обратно.

Кончилось все, разумеется, Маринкиными извинениями, раскаянием и нашими совместными сборами.

Через полчаса мы уже выходили из здания редакции. Молчали обе, но если я по необходимости хмурилась, то Маринка тихо радовалась.

Агентство «Роз-Мари» располагалось на пятом этаже офисного здания, находящегося в самом центре города, на улице Горького, напротив Театра оперы и балета.

Пройдя мимо притаившегося в правом углу вестибюля киоска обмена валюты, мы встали перед лифтом, нажав кнопку вызова.

Несмотря на заявленную крутизну здания, лифт оказался отечествено-привычным: исцарапанным и нечистым. Я только вздохнула, Маринка проворчала что-то, но особенно разглагольствовать не стала. Чувствовалось, что она в напряжении: если одна фотомодель умудрилась сразу же охаять ее внешность, то сейчас нам, возможно, предстоит увидеть таких помпезных девочек много-много. Мне даже показалось, что Маринка стала раскаиваться в своей инициативе.

Лифт выпустил нас в длинный белый коридор.

Пройдя по коридору, мы остановились перед зеленой бронированной дверью с латунной табличкой на ней. Кривляющимся шрифтом, сымитированным под готический, на табличке было выгравировано: «Ателье «Роз-Мари».

– Они хотят нас убедить, что сейчас за дверью сразу же начнется Париж? – спросила Маринка.