Книга Закон Припяти, страница 7 – Дмитрий Силлов

Хронос усмехнулся.

– Что ж, сразу к делу – это я люблю. Ты ведь сюда пришел за своей гвардией, верно? Решил с ее помощью возродить группировку своих фанатиков? Так вот, я думаю, что лучше тебя справлюсь с твоим делом. Вызови их, прикажи подчиняться мне – и я сохраню тебе жизнь.

– А если я откажусь?

– Хороший вопрос, – кивнул Хронос. – Тогда я для начала превращу в пыль твоего уродливого друга. А потом придумаю, что сделать с тобой. И поверь, тебе это очень не понравится. Решай быстрее, брат. Похоже, скоро дождь начнется, и я не хочу тут мокнуть, уговаривая тебя так, как мне очень не хочется уговаривать – как-никак, мы все-таки братья.

Харон не боялся ни боли, ни смерти. И друзей у него никогда не было – у ученых и убийц редко бывают друзья. Но за недолгое знакомство с Фыфом хранитель Монумента неожиданно для себя успел привязаться к маленькому вредному мутанту. Да и выбора особого у него не было – Хронос не блефовал. Тому, кто обладает такой силой, блеф ни к чему.

– Подавись, – презрительно бросил он.

И послал мысленный сигнал.

– Только без шуток, – предупредил Хронос. – Если ты надумаешь натравить на меня свою гвардию, мне придется накрыть целый квартал временным ударом, уничтожив всё живое в радиусе полукилометра.

– Ты бы поосторожнее размахивал тут своими суперспособностями, – заметил Харон. – Припять не любит чужаков, которые слишком грубо тревожат ее покой.

– Да ну? – усмехнулся Хронос. – Этим полуразвалившимся домам не нравится моя персона? Ты в своем уме, братец? Или долгое общение с Монументом поджарило тебе мозги, словно в микроволновке.

– Не брат ты мне, мразь, – сплюнул Харон. – Мой брат умер несколько лет назад под четвертым энергоблоком.

Хронос хотел было ответить что-то язвительное, но вдруг явственно услышал позади себя тяжелый топот. Обернулся – и аж присвистнул.

Да, это были они. Гвардия Харона. Такая же точно, как была описана в романе. Десять совершенных существ, идеальных машин для убийства, вооруженных стрелково-гранатометными комплексами, действительно напоминающими XM-29 OICW, из-за своей дороговизны так и не принятую на вооружение.

– Они твои, – сказал Харон. – Я уже отдал им приказ служить новому хозяину.

– Да, вижу, – кивнул Хронос. – И чувствую. Приятно, когда твои солдаты подчиняются мысленным приказам, а не стоят болванами ожидая, пока ты на них заорешь. Пожалуй, теперь мне лишняя охрана не нужна.

Он повернулся к своим телохранителям, сопровождавшим его в рейде по Зоне.

Один из них что-то почувствовал звериным чутьем бывалого сталкера, и попытался вскинуть автомат…

Но мысль всегда быстрее пули. Оружие упало на асфальт, вывалившись из рук скелета, который через мгновение и сам рухнул рядом с ним, гремя желтыми, сухими костями. Троих товарищей погибшего постигла та же участь.

– Ты мог бы их просто отпустить, – тихо сказал Харон.

– Да ну? – удивился Хронос. – А я слышал, что хранитель Монумента жестокое чудовище, лишенное сострадания. Меня обманули?

– Я стал другим.

Голос Харона был бесцветным, лишенным эмоций. Он уже понял, что брат пришел сюда не для того, чтобы поболтать о добре и зле. И сейчас бывший главарь фанатиков просто смотрел. Нет, не на Хроноса. На небо – серое, тяжелое, мрачное. На изуродованные деревья. На облезлые дома с выбитыми дверями подъездов и разбитыми стеклами окон. На мрачный, жестокий мир, в котором он прожил много лет, и который успел стать для него своим…

– Готовишься к смерти? – криво ухмыльнулся Хронос. – Это ты зря. Не могу же я стать убийцей собственного брата.

Он кивнул на застывшую, обездвиженную фигуру Фыфа.

– А вот его да, придется. Он слишком силен. И слишком опасен.

Харон рванулся к брату, занося кулак для удара – но было поздно. Фыф, из которого Хронос мгновенно и полностью выкачал время его жизни, рассыпался в прах. А Харон все бежал, пытаясь прорваться сквозь завесу заторможенного времени, в которую влетел словно муха в клейкую паутину.

– Надо же, – покачал головой Хронос, глядя как словно в замедленном фильме бежит к нему Харон – почти не двигаясь, почти зависнув в воздухе. – Странная штука жизнь. Когда-то ты пытался защитить меня ценой своей жизни, а сейчас так хочешь убить из-за какого-то уродливого мутанта. Никому верить нельзя, никому.

Ленивым движением мысли он снял временную завесу – и Харон, сделав шаг, тяжело опустился на разбитый асфальт. Неожиданно экзоскелет, приросший к его телу, стал весить раз в двадцать больше обычного, и тащить на себе эту неподъемную ношу стало просто нереально.

– А ты думал, что ты бессмертный? – спросил Хронос, присаживаясь на корточки и заглядывая в потухшие глаза брата. – Ну да, лет пятьсот ты еще протянул бы, если б далеко не отходил от своего Монумента, подпитываясь от аномалии жизненной энергией, словно паразит кровью. Но я подумал, что ни к чему тебе в таком вот жутком обличье еще полтыщи лет мучиться, и забрал их у тебя. Так что, старик, не я убью тебя, а твоя любимая Зона. Наслаждайся последними минутами жизни, а нам с твоей гвардией позволь откланяться. Не обессудь, дела.

…Они ушли. Чудовище, которое когда-то было ему братом, и его создания, которые когда-то очень давно были людьми. Но Харон не смотрел им вслед. Незачем. Сейчас его взгляд был устремлен на крышу ближайшей девятиэтажки, за которую медленно опускалось тусклое солнце Зоны. Ведь последний закат в твоей жизни это действительно то, на что сто́ит посмотреть. Особенно если ничего больше не можешь видеть кроме света, едва пробивающегося сквозь толстые старческие бельма на глазах.

* * *

– Ну и куда тебя черти несут? На какой такой север? Чего тебе на месте не сидится не понимаю?

Честно говоря, я уже порядком отвык от Рудика, который, похоже, был способен трещать без умолку весь день, да и ночь тоже. Понятное дело – рад он, что снова жив, что встретились. Но пока мы дошли до оружейного склада Захарова, у меня от моего ожившего приятеля-мутанта уже голова побаливать начала. Не скрою, я тоже был рад снова видеть этого нахального ушастого лемура с большими печальными глазами – моего старого товарища, с которым мы немало пошатались по разным мирам. Однако всему есть предел. И моему терпению тоже.

– Знаешь, тебе совершенно необязательно идти со мной, – заметил я. – Например, тут, в лаборатории, тепло, светло, и квазимухи не кусают. Оставайся с Кречетовым, он тебя точно в обиду не даст.

– Оскорбить меня хочешь, да? – поднял на меня Рудик свои бездонные глазищи. – Считай, что тебе это удалось. А твой Кречетов он да, в обиду не даст. Просто препарирует меня и будет изучать. Без обид. Чисто для науки. Но если это то, что ты хочешь, ладно. Я возвращаюсь. Прощай.

Развернулся, повесил плечи, сгорбился, хвост по полу веревочкой волочится. И пошел вдоль по коридору. Медленно и печально. Ну что с ним делать прикажете? А ведь он прав, Кречетов для науки собственную маму на образцы разделает, и не почешется.