Книга Музыка призраков, страница 48 – Вэдей Ратнер

– Ты точно врач, а не монах? – сказала она с серьезным лицом, глядя на воду.

– Я же говорил, я самозванец. – Нарунн завладел ее ладонью и потянул к боковому входу в павильон, будто забыв о их возрасте и приличиях, которые они так стремились соблюдать. – Пойдем попьем сока!

Они перешли улицу – на углу парка напротив королевского дворца с тележек продавали фрукты и напитки. Оказалось, все продавцы знали и любили Нарунна и наперебой принялись здороваться:

– Ах, мы думали, вы нас бросили и навсегда присоединились к храмовой братии!

Он им брат, племянник, сын.

– Разве вы не видите, что он женился?

Расширив глаза, Тира повернулась к Нарунну, ожидая, что он поправит торговцев, но он промолчал, лукаво глядя на нее. Девушка покраснела.

Заметив это, вмешался продавец кокосов, жилистый и коричневый, как ствол кокосовой пальмы:

– Кого же из нас вы сегодня сделаете богатым?

Нарунн рассмеялся:

– Пожалуй, счастливчиком будете вы, дядюшка. Два кокоса, будьте добры.

Он взглянул на Тиру, и девушка кивнула, радуясь перемене темы. Продавец достал самую маленькую пару кокосов, спрятанную под грудой молодых зеленых орехов, ловко срезал верхушку, протолкнул внутрь каждого толстую соломинку и подал Тире и Нарунну.

– Карликовые кокосы, помните? – сказал он, видя, что Тира забыла, потому что долго жила не в Камбодже, как все уже догадались. – Последние два ореха с моей пальмы в этом сезоне.

Тира сделала глоток – и брови поехали вверх от удивительной сладости сока. Она кивнула.

– Теперь вспоминаю.

В детстве она точно пила сок из свернутого конусом листа банана на оживленной городской улице, и цитрусовый аромат щекотал ноздри… Это она сейчас чувствует запах апельсина или так явственно вспомнилось? Тира сделала еще глоток кокосового сока, подождала… Нет, ничего.

Нарунн хотел заплатить, но продавец об этом и слышать не желал.

– Сегодня я угощаю, – сказал он, улыбаясь Тире беззубыми деснами.

– Видишь, ты приносишь мне удачу, – сказал ей Нарунн.

Поблагодарив продавца кокосов, они повернулись, чтобы уйти, когда к Нарунну подъехал молодой человек в деревянном инвалидном кресле.

– Вичет! – обрадовался молодой врач. – Хочешь кокосов или, может, фруктов?

Молодой человек, смеясь, покачал головой, но глаза у него были грустные и задумчивые, несмотря на молодость и внешнюю веселость.

– Спасибо, я только хотел поздороваться с вашей женой.

Тира открыла рот поправить парня, но Нарунн ее опередил:

– Давненько мы с тобой не виделись! – Он повернулся к Тире и показал на товар Вичета – плетенных из пальмовых листьев кузнечиков, покачивавшихся на тонких, как проволока, палочках. – Оун, наш Вичет на редкость искусный ремесленник. Можно дать ему соломинку, и он превратит ее в нечто волшебное.

Молодой человек покраснел и, взяв кузнечика с бамбуковой колонки, прикрепленной спереди к креслу, протянул девушке.

– Можно я заплачу? – сказала Тира.

Вичет покачал головой:

– Это подарок.

На секунду их взгляды встретились, но молодой человек первым отвел глаза, словно вспомнив о коротких обрубках, оставшихся от его ног.

– Вичет работает в организации, где инвалидов обучают изготавливать традиционные поделки, – с явной гордостью объяснил Нарунн. – Его кузнечики пользуются большой популярностью у туристов. Отличные компаньоны в дальних странствиях! Кузнечики, конечно, не туристы.

– Ваша жена очень красива, – проговорил Вичет, украдкой взглянув на Тиру.

– Не флиртуй! – Нарунн шлепнул его по плечу и обратился к Тире: – Я лучше уведу тебя прочь, прежде чем этот парень разобьет сердце тебе, а заодно и мне.

Продавцы вокруг засмеялись, вторя Вичету:

– И в самом деле, красавица! Неудивительно, что вы ее от нас прятали! Приводите ее еще, доктор!

– Ни за что! – Нарунн помахал им на прощанье. – Всем до свидания! – Он повел Тиру через дорогу, держа в одной руке кокос, а другой придерживая ее за спину. Они двигались по пешеходному переходу (перед которым никто не притормаживал), пропуская машины и грузовики и пробираясь между мотоциклами, тук-туками и прочей мелочью.

– Ты здесь всех знаешь! – громко сказала Тира, перекрывая шум. Кузнечик качался над ее кокосом, словно приглашая отпить из скорлупы.

– Так бывает, когда долго живешь на одном месте. Я же практически коренной столичный житель, поселился еще в те времена, когда Пномпень был городом-призраком. Меня все знали как сироту-холостяка – комлос компреа, а теперь я седой и по-прежнему неженатый. Вечный сирота в их глазах. Разумеется, все за меня переживают, поэтому им страшно любопытно.

Они перешли дорогу.

– Но ты же фактически подтвердил, что ты женат. – Тира старалась не выдать недоумения, но голос ее подвел. – Это было… излишне, не говоря уже о том, что это неправда.

Кузнечик кивал, соглашаясь.

– Оун, прости меня. – Нарунн повернулся к Тире, тронув ее за предплечье: – Я увлекся. Извини. Честное слово, не хотел разрушать их счастье. – Он уставился себе под ноги. – Да и свое, наверное.

Не зная, что сказать, Тира отпила кокосового сока.

– Я знаю, ты уедешь, – тихо продолжал молодой врач. – Вернешься в Америку. Твоя жизнь не здесь, я понимаю. Когда придет этот момент, я, если нужно, объясню твое отсутствие, только ведь они не спросят, разве что поддразнят: «Как там ваша жена? Где же ваши детки?» В шутку, разумеется. Мы, здешние камбоджийцы, научились жить с постоянным ощущением непостоянства. Любой из нас может потерять жизнь – или, как Вичет, самое главное, – просто неудачно перейдя улицу. От этого в нас пробуждается здоровая жадность, и мы хватаем все счастье, до которого можем дотянуться. – Нарунн взглянул на нее умоляюще: – Ты простишь меня?

Тира кивнула, но не призналась, что пока не планирует возвращаться в Америку, что утром она ходила в туристическое агентство в паре кварталов от отеля и поменяла обратный билет на открытую дату, что она отнюдь не оскорблена, а лишь осторожна, потому что тоже знает, каково жить с постоянным ощущением потери. Тира взяла Нарунна за руку, и они пошли по набережной, наслаждаясь кокосовым соком и временами звучно втягивая его через трубочки, как дети. Она понимала – Нарунн, не став отрицать, что они муж и жена, проявил к ней уважение, дал ей место в своей жизни. В кхмерском сонгса – «любовница» – предвещает разбитое сердце и расставание.

– А что случилось с Вичетом? – спросила она некоторое время спустя.

Нарунн тяжело вздохнул и покачал головой:

– Грустная история. Он был спортсмен, бегун. Тренировался на городских улицах, а у нас тут, сама видишь, почти нет тротуаров, а где есть, по ним запросто едут машины и грузовики. Чем больше автомобиль, тем наглее водитель, а пешеходы, как ты уже убедилась, вообще бесправны. Но в том-то и штука, что в то утро во время пробежки Вичет был на тротуаре. «Хаммер» несся по улице против шерсти, «лэнд крузер» попытался уйти от столкновения и вылетел на тротуар. Парню раздробило ноги. Это случилось возле Белого Здания, и мальчишка из моего корпуса прибежал за мной. На месте аварии мало что можно было сделать, разве что жгуты наложить, чтобы минимизировать кровопотерю, ну, и обезболивающего парню дать. Ему бы в больницу, на стол к настоящим хирургам…