Книга Маргарита Бургундская, страница 54 – Мишель Зевако

– И если я верну тебе Миртиль… – пробормотал он.

– То, клянусь Всевышним, – повторила Мабель, – ты будешь спасен, как телом, так и душой!

– Хорошо. Кем бы ты ни была – живым существом или же обычной дьявольской иллюзией, – я тебе верю. Слушай и смотри!

Карл де Валуа бросился к двери, но, перед тем как открыть, обернулся к Мабель, словно для того, чтобы взять ее в свидетели своей доброй воли.

На том месте, где он Мабель оставил, уже никого не было.

Привыкший уже к сверхъестественному, Валуа не удивился.

«Фея сделалась невидимой, – промелькнуло у него в голове, – но она здесь: все слышит и видит!»

Больше ни о чем подумать он не успел: в этот момент открылась дверь, и перед графом – дрожащий, белый как мел – предстал, не осмеливаясь вымолвить и слова, капитан лучников.

– Ну, – проворчал Валуа, – где он, этот Маленгр?

– Монсеньор… Я не знаю… Не смею даже…

– Говори, – молвил Валуа от отчаяния обретая спокойствие. – Я видел вещи столь странные, что меня не удивит уже ничто плохое…

– Раз так, монсеньор, – сказал капитан, вздохнув с облегчением, – вы меня почти успокоили… Этого Маленгра мы поместили в камеру, сковав цепями запястья и лодыжки. Могу только предположить, что в доме завелись привидения, или же вашего слугу утащил демон, так как когда я вошел в камеру, Маленгра там уже не было, – остались одни лишь цепи.

– Хорошо, – проговорил Валуа все с тем же спокойствием, которое так удивило капитана. – Пусть разыщут Жийону и сейчас же приведут ее сюда!

Офицер исчез, а Валуа так и остался стоять, где стоял, с лицом, покрытым холодным потом.

Прошло почти полчаса. Граф даже не сдвинулся с места.

Наконец офицер вернулся, и его ответ был таков:

– Монсеньор, Жийона исчезла!

К величайшему изумлению капитана, Валуа не выказал никакого гнева.

– Хорошо, – повторил он. – А теперь, слушай: помнишь, где мы в прошлый раз наткнулись на Буридана?

– Конечно, монсеньор! Это было под самой крышей Дома пилигримов ^[15]. Там вот уже несколько дней, в соответствии с наложенным вами запретом, никто не появляется.

– Это здание обыскали?

– Да, монсеньор.

На сей раз Валуа побледнел.

– С Буриданом, – продолжал он глухим голосом, – мы встретились у двери спальни, из которой доносился голос зовущей на помощь девушки. Пусть еще раз в этом Доме пилигримов все осмотрят, особенно в той комнате, где кричали, и пусть приведут сюда ту девушку, которую там обнаружат.

Капитан вновь удалился, затем вернулся… и ответ его был таким: дверь вышеуказанной комнаты выбили, дом обыскали сверху донизу, но ни единой живой души в нем не нашли.

Валуа жестом показал, что капитан может быть свободен.

Оставшись один, граф тщательно запер дверь, затем направился к креслу или, скорее, трону, где только что сидела Анна.

Увидь он ее там снова, Валуа бы ничуть не удивился.

Но кресло оказалось пустым. Пустынным и безмолвным казался и весь этот просторный зал, с дорогим, с золотой бахромой, драпри, со стенами, покрытыми коллекциями оружия, которые были здесь не украшением, но хранилищем, где имелось все необходимое. Его окружали полные наборы боевых доспехов: каски, кирасы, наручи, поножи, латные рукавицы. Похожие на бездушных шевалье, безмолвно они взирали на Валуа.

Подойдя к креслу, граф вопросил:

– Ты еще здесь? Видишь меня? Слышишь? Заклинаю тебя, появись…

Прошло несколько минут, но кресло так и осталось пустым, зал – безмолвным.

Валуа проговорил сдавленным голосом:

– Как бы то ни было, но ты видела, что на сей раз я сдержал данное обещание. Честное слово, я хотел отдать Миртиль, и ты не можешь обвинить меня в ее исчезновении…

Призрак, если он и был здесь, ничего не ответил.

– Поэтому, – продолжал Валуа, – я буду считать действительной и твою клятву: что, если я верну тебе Миртиль, я буду спасен, как телом, так и душой, пусть ты и прикоснулась к моему сердцу. Если же, как ты угрожала, через три дня я буду вынужден предстать перед Всевышним, я попрошу у него для тебя вечных мучений. Господь слишком справедлив, чтобы отказывать в удовлетворении прошения такому могущественному сеньору, как я!

– Монсеньор, – воскликнул в этот момент капитан лучников, стремительно врываясь в зал, – мы не нашли ни Жийону, ни Маленгра, ни девушку, но зато… женщина… незнакомка… вся в черном и в маске…

– И что же эта женщина? – нахмурился Валуа, узнав по описанию колдунью.

– Один из караульных заметил ее в тот момент, когда она шла по заднему двору, направляясь к восточной потерне. С ней был один из наших. Караульный приказал им остановиться, но они скрылись в потерне. Это измена, монсеньор!

Ошеломленный, Валуа на несколько минут лишился дара речи.

Когда он пришел в себя, то первой же его мыслью было, что он имел дело не с призраком, а с очень даже живым существом.

Он приказал сорвать обивку балдахина, отодвинуть трон. Под этой драпировкой обнаружилась старая дверь, скрывавшая небольшую нишу, за которой, в свою очередь, виднелась лестница.

О существовании этой ниши Валуа знал, но, так как она была скрыта обивкой, да и дверь давно заколочена, мог ли он предположить, что Мабель ушла через этот ход? Вначале чудо казалось совершенно непостижимым, теперь же, когда заколоченная дверь, распахнулась настежь, он понял, как все было в действительности…

Не было никакого чуда; его просто-напросто предали, что было гораздо серьезнее!

Вероятно, Мабель укрылась в этой нише, оставив за собой выбор: появиться либо уйти, в зависимости от того, поверит Валуа в то, что она колдунья либо призрак, или же нет.

Вероятно также, что в ту самую секунду, как Мабель услышала, как капитан заявил, что Миртиль исчезла, она и решила удалиться…

В результате сих печальных событий трое или четверо подозрительных лучников были брошены в тюрьму, после чего Валуа, не чувствуя себя больше в безопасности, распорядился набрать новую роту. Кроме того, он перестал проживать в доме и окончательно устроился в Тампле, комендантом которого являлся. Наконец, он снабдил прево очень точным описанием Жийоны и Маленгра, приказав разыскать их и доставить к нему, живыми или мертвыми.

Мы оставили Буридана и его спутников перед дверью некоей лачуги во Дворе чудес; у крыльца, как мы говорили, высился шест, на верхушке которого висел кусок кровянистой падали.