Книга В могиле не опасен суд молвы, страница 27 – Алан Брэдли

Я уже собиралась обратить внимание на столик с умывальными принадлежностями, как услышала скрип ступенек. Кто-то поднимается наверх.

Я застыла.

Кто-то остановился наверху лестницы. Возможно, очередной постоялец в темном лабиринте коридоров старого трактира.

Но потом у меня на глазах ручка двери начала поворачиваться.

Я отступила к изголовью кровати. Балдахин недостаточно большой, чтобы я могла спрятаться в складках.

Я прижалась к обоям, мечтая слиться с жуткими, покрытыми пятнами пагодами.

Дверь приоткрылась. Появилась туфелька… нога…

– Что ты здесь делаешь, черт побери?

Не стоит уточнять, что это была Даффи.

– Могу задать тебе тот же вопрос, – парировала я, взмахнув косичками.

Долгий миг мы стояли, уставившись друг на друга, и ни одна не хотела уступить ни дюйма.

Де Люс против де Люс, как сказали бы в суде.

И это уже не первый раз! О нет!

Есть старый научный парадокс: что произойдет, если объект, имеющий непреодолимую силу, встретит объект, который невозможно сдвинуть? Одно из решений этой загадки было предложено в греческом мифе, где лиса, обладающая непреодолимой силой, встретила неподвижную гончую – или наоборот. В этом конкретном случае великий бог Зевс просто превратил их обеих в камень и тем самым решил проблему.

Здесь и сейчас имел место аналогичный случай. Мы с сестрой стояли и пялились друг на друга, как пара каменных садовых статуй, пока я не решила уступить. Иначе мы будем торчать тут до тех пор, пока не превратимся в седовласых леди со слуховыми аппаратами и фарфоровыми зубами.

– Ищу «Колыбель мидий», – ответила я, застав Даффи врасплох.

– Я тоже, – ответила она. – Давай поищем вместе.

Я начала было перечислять места, где я уже смотрела, когда Даффи уверенно пересекла комнату, забралась на высокий матрас, выпрямилась во весь рост и начала шарить рукой по балдахину.

– Чары для обнаружения книг, – прошептала она, закрывая глаза и произнося заклинание, – Абракадабра, Альказар, Анжела Тиркел и Омар Хайям.

Никогда не видела, чтобы моя сестра была так взволнована.

Даффи медленно вернула руку, и, к моему изумлению, я увидела, как она сжимает тонкую книгу с желтой обложкой в мраморных разводах.

– Эврика! – воскликнула она, в кои-то веки не сопровождая это слово оскорбительным каламбуром.

– Как ты догадалась, что она там? – спросила я, не веря глазам своим.

– Когда ты исключила невозможное, остается невероятное, и оно указывает на то место, где спят.

– Э-э? – растерялась я, кажется, впервые в жизни.

– Элементарно, – ответила Даффи, – «Колыбель мидий».

Очень медленно смысл ее слов проник в мой мозг.

– О, понятно, – сказала я. – «Колыбель мидий».

– Чудесно, – сухо ответила Даффи, возводя очи горе. – А теперь давай сматываться.

– Юху! – сказала я, и Даффи снова прожгла взглядом небеса.

Она поднесла тонкий томик к губам и подула. Небольшое облачко пыли поднялось в воздух и растаяло.

Потом она спрятала книгу под шерстяной кофтой. Последние полгода она начала регулярно жаловаться на холод, даже летом, когда температура зашкаливала, и никуда не выходила без старого коричневого мешковатого вязаного кардигана, и я только сейчас с изумлением поняла, что он принадлежал отцу.

Мне захотелось обнять ее, но я сдержалась.

Спрыгнув с кровати, она мотнула головой и показала глазами, чтобы я следовала за ней.

Вернувшись в комнату Даффи, мы склонились над книгой.

– Судя по слою пыли, книгу давно не трогали. Отпечатков нет, кроме моих, – заметила она.

– Это значит, что кто бы ее ни шантажировал, у него свой экземпляр, – предположила я.

– Либо одолжил его в библиотеке или у друга, либо прочитал в книжном магазине, хотя последнее маловероятно. Письмо с угрозой шантажа – не самая обычная вещь. Как жесткое мясо, оно должно повариться в голове у автора.

– Или хладнокровный расчет и удачно сложившиеся обстоятельства, – добавила я.

В подобных ситуациях я считаю себя первоклассным экспертом.

– Именно, – сказала Даффи.

Именно? Дафна сказала «именно»? Мне?

Мне?

Где же резкие слова? Горькие обвинения?

Неужели должна была пройти вечность и появиться труп утопленника, чтобы мы с сестрой наконец объединились? Неужели я стала очевидцем чуда?

И если это так, я ли тому причина? Или это просто божественное вмешательство?

Нет времени размышлять на эту тему. Подумаю об этом позже.

Однако чудеса, насколько я знаю, требуют признания. Должен быть знак, пока щедрый ангел не надулся, не ушел недовольно и не отдал дар кому-то другому, например, пышущему здоровьем коммивояжеру в комнате напротив, торгующему вином.

Я взглянула Даффи в глаза.

Если мы подельники, пусть даже один-единственный раз, приоритеты надо обозначить с самого начала.

– Открывай книгу, – скомандовала я, может быть, самую чуточку слишком настойчиво. – Давай прочитаем.

Она уставилась на меня. Я на нее.

– Ужасно хочу услышать твое профессиональное мнение, – сымпровизировала я. – Я абсолютный дилетант, когда дело касается литературных достоинств.

С хладнокровием Моны Лизы она взяла книгу в левую руку и открыла на первой странице. И присвистнула.

– Вот это да! – сказала она. – Смотри. Это посвящение. Здесь есть целое стихотворение.

– Ничего не поняла, – сказала я. – Какой в этом смысл?

– Он виден только опытному глазу, – заметила Даффи.

– Тогда объясни, – попросила я. – У меня нет времени ломать голову над стишками.

– Какая жалость, – отозвалась Даффи. – Ты могла бы чему-нибудь научиться.

– Например?

Я начинала терять терпение.

– Для начала, Леандр – это персонаж греческих мифов. Он полюбил жрицу по имени Геро.

– Постой, – сказала я, – Геро – это же мужское имя.

– Сейчас да. Но в те времена оно было женским. До того как мужчины исказили исторические факты, а потом еще и надругались над ними, словно псы, закапывающие… Ладно, ты поняла.