Книга Эхо прошлого. Книга 2. На краю пропасти, страница 87 – Диана Гэблдон

– Слава богу, его кто-то застрелил, прежде чем он исправил свой промах. И раз уж мы заговорили о руках… Мадам, а у полковника рука зажила? – При свете фонаря было видно, что лоб капрала покрылся испариной, а на руках проступили вены, но он по-прежнему говорил вежливо.

– Похоже на то, – ответила я, медленно надавливая на рычаг распылителя. – Если бы он страдал от боли, то уже вернулся бы, а так он с обеда играет в карты с полковником Мартином, буквально не покладая рук.

Шодич и его приятель оценили каламбур. Я закончила перевязку, Шодич глубоко вздохнул и перевернулся на здоровый бок.

– Большое спасибо вам, – сказал он и добавил, скользнув взглядом по движущимся в темноте фигурам: – Если вы увидитесь с другом Хантером или доктором Толливером, не могли бы вы попросить их прийти сюда ненадолго?

Я удивленно подняла бровь, но кивнула и налила Шодичу в кружку эль – ему не повредит. К тому же эля у нас теперь много: мы перехватили обоз с продовольствием для английской армии.

Налила я и его соседу из Пенсильвании, Нефу Брюстеру, страдавшему от дизентерии; вот только добавила ему в кружку еще и отвар от поноса по рецепту доктора Роулингса.

– Не думайте, мадам, что Джеб вас не уважает, – шепнул Неф, наклоняясь, чтобы взять эль. – Просто он не может оправиться без посторонней помощи и не хочет просить об этом леди. Если мистер Дензил или доктор Толливер не придут, я ему сам помогу.

– Может, прислать санитара? Они как раз снаружи.

– Ох нет, мадам. Как только солнце садится, они сразу же начинают вести себя так, словно освободились с дежурства. Они придут, только если начнется драка или палатка загорится.

Я хмыкнула. Определенно, санитары во все времена одинаковы.

Руки тощего желтокожего Брюстера так тряслись, что мне пришлось ладонями удерживать их, помогая ему пить. Вряд ли он сможет сам справить нужду, а уж тем более помочь капралу Шодичу. Зато он готов предложить помощь.

– Испражнение – это то, в чем я к нынешнему времени преуспел, – ухмыльнулся он. Отер дрожащей рукой лоб, сглотнул и, глубоко вздохнув, попросил: – Не могли бы вы принести мне немного жира? Мой зад словно ошкуренный кролик, сплошное сырое мясо. Я смажу его жиром. Можете мне помочь, если хотите.

– Я скажу доктору Хантеру. Уверена, он с радостью вам поможет, – сухо ответила я.

Я быстро завершила обход – большинство больных спали – и пошла искать Денни Хантера. Он стоял у своей палатки, закутав шею шарфом, и мечтательно слушал доносящуюся от соседнего костра балладу. При моем появлении он очнулся, хотя в себя пришел не сразу.

– Наверняка друг Джебедия. Конечно, я сейчас же пойду.

– У вас есть гусиный или медвежий жир?

Денни поправил очки и озадаченно посмотрел на меня.

– Неужели у друга Джебедии запор? Мне казалось, он испытывает трудности с организацией процесса, а не с физиологией.

Я рассмеялась и объяснила.

– Вот оно что. У меня есть мазь, но она с ментолом – для лечения гриппа и плеврита. Боюсь, от нее заду друга Брюстера легче не станет.

– Согласна. Поможете Шодичу, а я пока поищу жир?

Жир – главное при готовке, и уже у второго костра мне дали чашку с жиром. Женщина сказала, что это топленый жир опоссума. «Жирнее не бывает, – заверила она меня. – И вкуснее тоже». Последнее вряд ли заинтересует Брюстера, но я горячо поблагодарила ее и направилась в темноте к госпитальной палатке.

Луна еще не взошла, и вскоре я обнаружила, что спотыкаюсь о корни и опавшие ветки в густом подлеске на склоне холма, который показался мне незнакомым. Бормоча под нос ругательства, я повернула налево… Нет. Я остановилась. Как можно заблудиться посреди лагеря, где стоят палатки по меньшей мере половины армии?! Вот только в какой именно части пресловутого лагеря я нахожусь? Из-за деревьев я видела мерцание костров, но не узнавала их. Сбитая с толку, я повернулась в другую сторону и начала взглядом искать залатанную крышу большой палатки полковника Мартина – уж этот ориентир должно быть видно даже в темноте.

Что-то пробежало по моей ноге, и я непроизвольно дернулась, пролив немного жира на руку. Сердце от испуга екнуло, когда из зарослей справа вылетела сова – словно клочок ночи внезапно промчался в нескольких футах от моего лица. Хрустнула ветка, мимо прошли несколько человек, они что-то бормотали, продираясь сквозь заросли.

Внезапно сердце затопил беспричинный страх.

«Все хорошо, – яростно убеждала я себя. – Это всего лишь солдаты, ищут короткий путь. Ничего страшного, никто тебе не угрожает!»

«Ничего подобного», – ответила моя нервная система в ответ на приглушенные ругательства, хруст сухих листьев и ломающихся веток. Со звуком, похожим на треск лопнувшего арбуза, на чью-то голову опустилось что-то тяжелое. Раздался крик и шум падения тела, а вслед за тем торопливое шуршание – воры потрошили карманы жертвы.

Я не могла шевельнуться. Отчаянно хотелось убежать, но ноги не слушались, я словно вросла в землю. Как в кошмарном сне, когда приближается что-то ужасное, а ты не в силах шевельнуться. Собственное шумное дыхание эхом отдавалось у меня в ушах, и внезапно я ощутила першение в горле от попавшей в него крови, дышать стало трудно, а нос словно заткнули. Что-то тяжелое, бесформенное придавило меня к земле, вжало в камни и сосновые шишки. Горячее дыхание обдало ухо. «Прости, Марта, тебе придется… Я сделаю это… Да, вот так… о боже… да…»

Не помню, чтобы я падала. Я сидела, прижав лицо к коленям, и тряслась от страха и злости. Рядом через кусты с шумом шли мужчины, смеясь и перешучиваясь.

Внезапно проснулся здравый смысл и холодно заметил: «Это же «взгляд в прошлое». Интересно».

– Я тебе покажу «интересно»! – прошептала я – или подумала, что прошептала. Вряд ли я издала хоть звук. Я была одета, причем тепло, чтобы не замерзнуть, и холод чувствовала лишь кожей лица. Однако мне казалось, что я лежу, голая, ощущая холодный воздух грудью, бедрами – и между бедер…

Я плотнее сжала ноги и прикусила губу. Теперь я и впрямь почувствовала вкус крови. Однако того, что следовало за этим, не произошло. «Взгляд в прошлое» больше не повторится.

Я медленно приходила в себя. Губа болела – я ухитрилась прокусить ее изнутри и теперь ощущала языком кусок отошедшей плоти; кровь сочилась из ранки и на вкус была как серебро и медь, словно во рту вдруг оказалось пенни.

Я дышала так, словно пробежала милю, – но дышала. Воздух свободно проходил и через горло – оно не было поцарапано или ободрано.

Слева из кустов доносились стоны. Значит, бедолагу не убили. Наверное, следовало подойти и помочь, но я не хотела. Не хотела трогать мужчину, видеть мужчину, даже быть рядом с каким бы то ни было мужчиной. Впрочем, не важно – я все равно не могла пошевелиться.

Страшно не было – я знала, где нахожусь и что я в безопасности – относительной безопасности. А двинуться все равно не могла. Я сидела, скорчившись, потела, дрожала и слушала.