Книга Доктор Кто. День Доктора, страница 21 – Стивен Моффат

– Ой, на ней, на нем, черт его знает на ком еще. Иногда разговор просто выходит из-под контроля. По-моему, я даже с Джеком Харкнессом успел пожениться, но в комнате тогда было столько народу, что за всем было не уследить.

– Что за Джек?

– Вы еще познакомитесь.

Кейт между тем распахнула перед ними двери и отошла, приглашая войти. Доктор застыл на месте. Подобного увидеть в той комнате он не ожидал никак.

Ее глаза были все такими же голубыми и беспощадными, волосы – все такими же рыжими и слегка спутанными. Она не постарела ни на день. Улыбки, такой знакомой ему, не было, но казалось, она вот-вот расцветет на ее губах. Как и прежде, ни единым движением она не выдавала своих чувств. Доктор поправил бабочку, мысленно велел челке вести себя прилично и даже улучил секунду, чтобы почистить ботинки изнанкой штанин, как делал всегда, готовясь ко встрече со своей супругой, Елизаветой I Английской.

– Это она? – спросила Клара. Обычно ей были чужды церемонии, но на этот раз хотя бы хватило такта сказать это шепотом. Доктор сдержанно кивнул. – А этот тощий парень кто?

В тени рядом с Елизаветой стоял моложавый угловатый мужчина, который казался Доктору смутно знакомым. В глазах его читалось нахальство, которое так рассердило Доктора, что он очень постарался ответить незнакомцу точно таким же взглядом.

Кейт шагнула вперед. Она потянулась к королеве, щелкнула чем-то позади рамы, и вместе с тощим незнакомцем Елизавета исчезла из виду – картина распахнулась, как дверь.

Повеяло холодом и сыростью, и в комнате как будто резко стемнело – словно помещение, открывшееся за картиной, поглощало свет. Разглядеть можно было лишь крутую каменную лестницу, ведущую вниз, к далекому свету факелов.

– Добро пожаловать в Нижнюю Галерею, – сказала Кейт.

– Куда-куда? – удивилась Клара.

– Во времена правления Елизаветы Первой некоторые произведения искусства были сочтены слишком опасными для публичной демонстрации.

– Ничего нового, – сказала Клара. – Вечно люди норовят спрятать искусство под семью замками.

Кейт дала им по фонарику и включила свой.

– В данном случае причина была, и очень веская, – заметила она, делая шаг во тьму. – Нужно было не позволить ему выбраться на свободу.

– Вселенная родилась живой, – начал Доктор в ответ на вопрос Клары, когда они спускались по второму пролету лестницы. – Но осознать себя она смогла, лишь создав на своей поверхности особые рецепторы – то есть нас, живых существ. В процессе сбора данных нам всем ошибочно кажется, что мы имеем отдельные личности – это называется сознанием. На самом же деле мы существуем по отдельности не более, чем волоски у тебя на предплечье, когда ты чувствуешь сквозняк…

– Я вообще-то про вас с Елизаветой спросила, – сказала Клара, шагая по ступеням.

– Ты сказала начать с начала.

– Но не с начала Вселенной же.

– А вот этого ты не уточнила.

– Да ты просто время тратишь зря. Уходишь от темы.

– Здесь ты как раз ошибаешься, – сказал Доктор. – Потратить время невозможно, потому что ход времени – это всего лишь иллюзия, вызванная постоянным несоответствием между памятью людей и обстоятельствами всех одновременно переживаемых мгновений жизни. Этот звук больше никому не мешает?

– Что за звук? – Кейт обернулась к ним. Но Доктор только нахмурился и покачал головой, и они продолжили спускаться все ниже.

С каждым этажом Нижней Галереи становилось все темнее и холоднее. Чем дальше они шли, тем яснее было, что это место служило не столько музеем, сколько тюрьмой или изолятором. Все статуи были огорожены и занавешены полотнами – в свете фонариков мелькали смутно различимые вытянутые руки и черты искаженных лиц. Все картины висели изображениями к стене, а на некоторых с обратной стороны даже были написаны предупреждения, например «В ОДИНОЧКУ НЕ ПЕРЕВОРАЧИВАТЬ». Везде стояли высокие шкафы со стеклянными дверьми, решетками и замками. Клара осветила один из них фонариком. Внутри она увидела набор зеленых кинжалов, лезвия которых всегда отражали ее глаза, под каким углом на них ни посмотри. В другом лежали ряды черепов, похожих на человеческие, но только с одной глазницей посередине над оскаленным ртом. На полках стояли толстые книги – они были перевязаны веревками, в переплеты было вбито по несколько гвоздей, причем в местах проколов расплылись темные пятна. Клара посмотрела в зеркало, где отразился только ее затылок, а когда она отвернулась, то почувствовала, как ее собственное лицо в стекле смотрит ей вслед. Внезапно луч фонарика выхватил из темноты шкаф, забитый мумифицированными крысами – когтями и зубами они припали к стеклянным дверцам. Клара отпрянула, а крысиная масса, казалось, слегка шевельнулась.

Они спустились еще на пролет, и Клара заметила, что все больше шкафов стоят открытыми и пустыми, будто кто-то все разворовал.

– Некоторые экспонаты перенесли в другое место, – объяснила Кейт.

– Куда? – полюбопытствовала Клара, освещая фонариком шкафы. На каждом из пустых была мелом написана буква «Ч».

– И кто это разрешил? – спросил Доктор.

– Куратор.

– Так Куратор вроде бы я.

– Все сложно. Тебя вечно нет, и эту должность пришлось разделить.

– Между кем?

– Это тоже довольно сложно.

– Ну правда, – сказал Доктор. – Неужели этот звук больше никому не мешает?

– Может, объяснишь наконец, что за звук? – ответила Клара. – Или, например, объяснишь, что там у тебя было с Елизаветой и почему она зовет тебя супругом.

Доктор остановился, досадливо посмотрел на них, а потом принялся шагать на месте. Хрусь-хрусь-хрусь.

– Хруст. Хрустящий хрусткий хруст. Не слышите разве? – Он направил фонарик на пол. – Простите мое любопытство, – сказал Доктор. – Но что у нас под ногами?

В свете фонарей стало видно, что пол покрыт слоем то ли гравия, то ли песка. Кейт вздохнула.

– Ну извини уж, Доктор, если у нас по твоим меркам недостаточно чисто…

– Тяжела работа куратора – ни на секунду отвернуться нельзя. – Доктор встал на колени, зачерпнул горсть и пересыпал ее. – Пыль, – пробормотал он. – Пыль из камня.

– То есть песок, – подсказала Клара.

– Каменная пыль. Пыль или порошок, полностью состоящий из крохотных частиц разных видов камня.

– Ага. Песок.

– Песок! – объявил Доктор, будто только что сам изобрел это слово.

– Думаешь, это важно? – спросила Кейт.

– Понятия не имею. Но за двенадцать сотен лет я никогда не наступал на что-нибудь неважное. – Доктор слизнул с пальца немного песка, пожевал его, а потом попробовал еще.

– Ты можешь определить что-то по вкусу? – спросила Клара.