Онлайн книга «Ночь, прожитая трижды»
|
— Я тут принес заявление… — В руке он держал бумагу. — Меня ограбили. Он подвинул стул. Продолжил, уже сидя: — Двое. Наставили ножи… «Не отдашь — отправишься на тот свет!» — На вокзале? — В электропоезде. На посадке. Ночь началась с неприятностей. Никола не звонил, Качан исчез. На перроне — пожар. «Теперь еще разбой…» — Пойдемте, покажете… — Игумнов уже закрывал сейф. Посетитель не понял: — Что показывать?! Электричка ушла… — Он нехотя поднялся. — Я написал заявление… Вариант был известный. «Я написал заявление. Оставляю и еду спать. А вы бросайтесь в погоню… Ищите, стреляйте, лезьте под пули. И не забудьте про Уголовнопроцессуальный Кодекс…» — Мы теряем время, — Игумнов был уже на пороге. Посетитель пожалплечами. Почти бегом проскочили мимо дежурки. Место майора за пультом занимал помощник. Дежурный, скорее всего, вышел в ресторан или в медкомнату. Помощник составлял протокол. Двое дюжих носильщиков — понятых, не читая, подписывали бланки. — Я на вокзал. Если Качан будет звонить, найди меня по сотовому. Молоденький помощник проводил Игумнова внимательным взглядом. Он все видел. Тайны общения с посетителями для посвященных всегда шиты белыми нитками. — Понял, товарищ капитан… Игумнов выскочил за дверь. С хода налетел на цыганок, организовавших пикет у пепелища. Кто-то из их сородичей был задержан. Гадалки требовали справедливости — последними словами нецензурно несли всех подряд — ментов, власть, систему. Игумнов на ходу шуганул их поцыгански. Женщины смутились. Одно дело — откровенно послать матом на чужом языке, другое — услышать подобное на своем родном. — Нехорошо, начальник… Игумнов окинул глазами перрон. Поставленные на прикол сцепы. Опущенные до утра токоприемники, темные окна вагонов… Вечерний поток пассажиров заканчивался. Прерывистый ручеек сочился от метро сквозь нижний цокольный вокзальный этаж, открытый с обеих сторон и занесенный снежной крупой. Не умолкало радио. Игумнов и потерпевший быстро шли вдоль перрона. Начальник розыска спросил на ходу: — Все произошло в вагоне? — Именно. — Они вошли после вас? Или уже были внутри? — Я только успел войти, тут они и возникли… — Потерпевший держался с плохо скрываемым вызовом. — Выходит, что в тамбуре? — Это уж вы делайте вывод!.. Быстро пересекли перрон. На справочном указателе, в начале платформы, когда они проходили мимо, что-то щелкнуло — на табло появилось время отправления первых утренних электропоездов. — Что у вас взяли? — Бумажник… — Извините!.. — Шедшая навстречу пара заметалась, уступая дорогу. Игумнов словно и не заметил ее. — А что внутри? — Обычное: документы, деньги. — Много денег? — Немного, — Потерпевший подумал, — Половина зарплаты. Главное заграничный паспорт. Остановились у срединной платформы. — Здесь… — Сейчас тут уже другая электричка. — Я предупредил, что поезд ушел… На междупутье повсюду валялись окурки, вмерзшие в снег молочные пакеты. — Почему вы не пришли сразу? — Подумал, все равно бесполезно… — Причина выглядела стандартной. Сходил купил сигарет. Еще раз подумал. «А вдруг паспорт подкинут?» Тогда написал заявление. Вот оно… Игумнов взглянул мельком. — Где вы писали? — На почте. «На почте ты бы писал на бланке телеграммы и шариковой ручкой…» Потерпевший словно прочитал его мысль: — У меня была бумага. И ручка тоже. Можно было возвращаться в дежурку. Игумнову важна был узнать платформу. Теперь можно было установить отправлявшийся от нее сцеп. Быстро свежело. Несколько женщин с детьми пробежали мимо к парку прибытия. Там тормозил опаздывавший волгоградский скорый. — Куда вы ехали? — В Барыбино… — Потерпевший натянул ниже на лоб вязаную шапочку. — Вы там живете? — Нет, я ехал к знакомым. Игумнов уточнил: — Адрес их вы знаете? — Они должны были меня встретить на станции. — Вещи при вас? — Какие вещи? Газета вот только. Завтра я возвращаюсь… Назад, к дежурному, шли уже медленнее. Игумнов продолжал задавать вопросы: — А электропоезд барыбинский? Или дальний? — Я не обратил внимания. — Это как же?! — В случае чего пересел бы на следующий… — Но движение то заканчивалось! Все выглядело более, чем странно. — В крайнем случае взял бы такси… — Ночью?! До Барыбино?! — Это мои проблемы… Возразить было нечем. Тем не менее ложь оставалась ложью. Он уже решил для себя: «Этого заявления не будет…» Тем более с его подачи — начальника вокзального розыска. «Иначе уголовное дело. Верняк. Искать кошку в комнате, где ее не было…» — Я понимаю… Отбиться от заявления выглядело делом непростым. «Мужик серьезный. Бог знает, кому направит свою телегу…» Вернулись в Линейное Управление. Тут все оставалось попрежнему. Дежурный отсутствовал, телефоны молчали. — Что Качан? — Не звонил, — помощник все еще занимался протоколом. Отсутствие известий от Качана настораживало. «Что-то произошло…» Прошли в кабинет. Потерпевший подвинул все тот же стул, напротив Игумнова, сел: — Заявление я должен отдать на регистрацию дежурному? Или вам?! Он догадывался или знал о главном смертном грехе милиции — там не оченьто регистрировали преступления, раскрыть которые были не в состоянии боролись за высокий процент раскрываемости. Если они делали это грубо и неосторожно, их выгоняли как нарушителей законности а, если регистрировали все подряд, но не могли обеспечить высокий процент, от них все равно рано или поздно тоже освобождались. |