Книга Система Ада, страница 61 – Павел Кузьменко

Савельев оглянулся на товарища, как на инопланетянина. Да и Зотов выглядел напуганным от такой догадливости. Дудко же явно посуровел. Хотел наполнить свой стакан снова, но отставил его в сторону.

— Ладно. Теперь отвечать на мои вопросы. Мне известно, что вы сравнительно недавно приехали из Москвы и полезли в пещеру у поселка Метростроевский. Зачем? — спрашивая, он смотрел в основном на Савельева, избегая сталкиваться взглядом со Шмидтом.

— Мы полезли в пещеру с целью закосить, то есть избежать призыва в армию ренегатского государства Россия и с целью попасть на службу в славное казачье войско товарища Дудко, дабы послужить делу освобождения порабощенного человечества, — бодро доложил Саша Савельев.

— Не ври, падла. А почему за зотовцев воюете?

— По досадному недоразумению!

— Сколько вас было? Фамилии, имена?

— Нас было пятеро. Впередсмотрящие Шмидт и Савельев, рулевая Катя Зотова и эти… Казаки у вас? Казаки Рябченко и Кашафутдинов. Казак Рябченко уже погиб смертью храбрых в бою, убитый из-за угла в темноте злодейской рукой товарища впередсмотрящего Шмидта. Казак Кашафутдинов…

— Погоди ты, — прервал Дудко впередсмотрящего, рвущегося в казаки. Вас привел сюда Петр Закс, то бишь Крот?

— Так точно!

— Почему вы за ним пошли?

— Правительство России с подлой целью воспрепятствовать полноценному снабжению победоносного дудковского войска замуровало оба входа у поселка Метростроевский посредством бетонной массы. У одного из входов мы встретили Петра Закса, то бишь Крота, который с высокой и благородной целью призвать нас в ряды дудковских освободителей повел нас к выходу через так называемую Систему Ада.

— Куда он делся, Крот?

— Товарищ хорунжий? Атаман? Товарищ атаман Петр Закс, то бишь Крот, пал смертью храбрых в бою за светлые дудковские идеалы, будучи задушен во сне красным шарфом неизвестными старичками Владиленом, Константином Владимировичем, Мариной Дмитриевной и Шуриком.

— Это было уже после того, как Крот вас провел через коридор, где было трудно идти?

— Так точно!

— У Крота было с собой оружие? Баллоны стазом? Противогазы?

— Нет. Никак нет!

— Он говорил вам, что тут происходит? Говорил что-нибудь обо мне, о Зотове?

— Товарищ атаман Петр Закс, то бишь Крот, с целью сохранения военной тайны до принятия нами присяги на верность любо делу Дудко ничего нам не говорил.

— И даже о том, что нас надо убить? — усмехнулся дудко и наконец налил себе пива. Зотов последовал его примеру.

— И даже!

— А с неизвестными старичками он об этом говорил?

— Никак нет!

— Ну вот и славненько, — довольный Дудко потер ладони и полез в ящик, откуда он доставал пыльный стакан для Шмидта.

Покопавшись там, погремев каким-то барахлом, он извлек на свет необыкновенную бутылку водки. По всей вероятности страшно древняя бутылка была больше обычной, с вытянутым горлышком, со сморщенной от сырости этикеткой. Отверстие ее было залито сургучом.

— Во чего у меня есть, Вань. А ты думал… Давай за упокой души атамана Крота, как этот козел выражается?

— Давай, — кивнул Зотов.

— Кроту — кротовая смерть, — Дудко улыбнулся мудрой улыбкой бессмертного, постучал горлышком об край стола, оббивая сургуч, взялся крепкими зубами за пробку и вытащил ее.

Страшные подземные электрики выпивали ерша, звонко чокаясь стаканами, хрустя сушками, покуривая хорошие сигареты и невнятно беседуя о чем-то своем. Забытые ими пленники по-прежнему стояли со связанными за спиной руками. Обезьяноподобный Дормидонтыч сидел, не меняя позы, на табуретке и не спускал с них глаз.

Очевидно, старинная водка была хороша и в смеси с пивом «Бекс» быстро делала свое дело. Скоро Дудко и Зотов начали заметно хмелеть и поэтому говорить громче.

— Все они опасны, Вань, все. Даже этот козел память сохранил. Ты пойми, — убеждал Зотова в чем-то собутыльник.

— А правнучка моя?

— И она тоже. Но ее мы нейтрализуем.

— Да я щас тебя, на хер… — Зотов вдруг достал из кармана халата пистолет.

— Убери ты, пьяный дурак! — замахал руками Дудко. — Что ты думаешь, я ей зла желаю? Надо просто, чтобы своя сделалась. Ну давай еще по чуть-чуть и начнем, как в тот раз. Слышь, Дормидонтыч, как в тот раз.

Дормидонтыч с готовностью поднялся и снова цепко схватил Шмидта и Савельева за плечи. Миша почувствовал, что на этот раз, кажется, начинается последнее идиотское игрище, и ему уже не выжить, не увидеть солнышка, не ласкать Катю, не нянчить ее ребенка.

— Во я тебе загадал, ни за что не отгадаешь. Дудко извлек из кармана ватника блокнот и карандаш. Открыв чистую страницу написал что-то, одно слово. Потом, беззвучно шевеля губами, сосчитал буквы. Вырвал страницу и положил ее перед Зотовым.

— Во, Вань, ты такого и не слышал никогда.

— Да где уж нам, лапотникам. Ни в жисть не отгадаю, — ответил Зотов и отвел бумажку подальше, дальнозорко разглядывая, что там написано.

Дудко прихлебнул из стакана, вырвал из блокнота другую чистую страницу и протянул ее своему визави вместе с карандашом.

— А ты чего?

— Да чего? Я по-простому.

— Знаю я тебя, хитрожопого, — «по-простому». Зотов, по вековой привычке иногда слюнявя карандаш, хоть тот и не был химическим, тоже что-то нацарапал на бумажке и подсунул ее Дудко.

— Ну, ты которого себе берешь? — спросил Дудко. В этот момент Зотов как раз выпил уже чистой водки и смачно занюхал рукавом засаленного пахучего палата. Жмурясь, помахал ладонью возле рта.

— Дак… — Зотов быстро нацедил себе пива из бочонка и запил ядреную жидкость, — дак они оба мои. Ты и выбирай себе.

— Ну давай мне разговорчивого. А тебе умного. Зотов ненадолго задумался над своей бумажкой и сказал:

— А.

— Ага, — кивнул Дудко и что-то написал.

— Бе.

— Хрен тебе, — срифмовал второй электрик и кивнул палачу: Дормидонтыч, делай Шмидту раз.

Дормидонтыч отпустил их плечи и отошел в сторонку. Но, быстро вернувшись, присел у ног Шмидта. В руках у палача была веревка. Миша понял, что на этом его существование как допрашиваемого военнопленного с несуществующими правами заканчивается, сейчас он превратится в барана для заклания, в кусок человечины. Он напрягся, попытался отпрыгнуть, отлично понимая, что со связанными руками и так бессилен сопротивляться. Но сопротивляться было необходимо.

Даже не поднимая головы, Дормидонтыч успокоил его одним ударом железного кулака в пах. Глухо застонав, хватая воздух открытым ртом, Миша согнулся, и палач быстро и крепко связал ему ноги.