Книга Красивая ложь, страница 70 – Лиза Ангер

Я уставилась на Захария. Если уж поставить под сомнение то, что происходило со мной в последние дни, то это могло означать лишь одно: против меня плелся какой-то заговор с непонятной мне целью. Я могла бы притвориться, что это происходит не со мной, как предлагал Захарий, и его гостиная располагала к этому. Можно было бы считать этот период временным помутнением рассудка. Все бы имитировали заботу обо мне, волнуясь, что я никак не могу прийти в себя после нервного срыва. Когда все будет позади, Захарий проявит благородство и женится на мне. У нас появятся дети, и мы заживем все вместе, большой счастливой семьей. Все забудут о «недоразумении», которое приключилось с малышкой Ридли.

Я легла на диван, закрыла глаза и прикинула, как я буду чувствовать себя при таком повороте событий. Возможно ли забыть все? Но ведь оставался вопрос: «Почему?» Зачем кому-то понадобилось подвергать мою жизнь опасности? Даже если предположить, что Эйс имел основания ненавидеть меня, что бы он приобрел, если бы я погибла?

Зак сел рядом со мной, положив мне ладонь на лоб. Я открыла глаза и посмотрела на него. Он облегченно вздохнул и улыбнулся.

— Отдохни, — сказал он. — Утром все будет по-другому, вот увидишь.

Зак взял красивое покрывало, которое я подарила ему на день рождения в прошлом году, и укрыл меня. Я так себе это все и представляла: я буду лежать, а он будет суетиться в заботах обо мне. Зак будет смотреть на меня, пока не убедится, что я сплю. Затем он пойдет в другую комнату и позвонит моим родителям, скажет им, что я у него, что все в порядке. Как предсказуемо, как знакомо все это.

— Расскажи мне, что ты знаешь о проекте «Спасение», — открывая глаза, произнесла я.

Облегчение пропало с его лица, а улыбку как будто стерли. Вместо нее я заметила раздражение.

— Тебе надо перешагнуть через это, Ридли, — сказал Зак. — Разве можно ставить под сомнение слова своего отца из-за какого-то Кристиана Луны?

Если бы этот разговор состоялся раньше, я бы этого не заметила. Но Ридли уже не было. Я улыбнулась Захарию. Наверное, моя улыбка выглядела печальной, но я ощущала грусть и гнев. Я встала и сбросила покрывало.

— Я ведь не говорила, как его зовут, — тихо произнесла я.

— Кого.

— Я не произносила его имя. Кристиан Луна.

— Но, Ридли, ты только что об этом говорила, — печально улыбаясь, возразил мне Зак.

Но это было неправдой, и я была в этом уверена. Я специально не упомянула это имя, сама не определив для себя причину. Зак мог бы выставить меня невменяемой, но я-то знала правду.

— Ридли. Прошу тебя.

Я посмотрела на Захария и поняла, что я не просто жаждала свободы, я не просто не любила его. Во мне жила уверенность на уровне интуиции, что он скрывает от меня какую-то часть своего «я». Когда в тот злополучный день он пробрался ко мне в квартиру, моя уверенность только окрепла. Я медленно поднялась и потянулась за своим пальто. Зак встал вместе со мной, глядя на меня странным непроницаемым взглядом.

— Я не отвечаю за последствия, если ты сейчас уйдешь от меня, Ридли, — надтреснутым голосом произнес он. В его глазах поселился арктический холод.

— Что такое проект «Спасение»? — снова спросила я.

Я поняла, что боюсь Зака. На физическом уровне. Я попятилась к двери.

Он тоже услышал в моем голосе страх. Зак выглядел таким удивленным и обиженным, как будто я дала ему пощечину. На мгновение он стал тем мужчиной, которого я в свое время любила.

— Рид, прошу тебя. Не смотри на меня так. Я ни за что не причинил бы тебе вреда. Ты же знаешь это.

Но мне надоело находиться в окружении лживых лиц. Пришло время сбрасывать маски.

— Что ты мне можешь рассказать, Зак? — Я не сдерживала крика.

— Успокойся. Прекрати кричать, — умоляюще произнес он, оглядываясь. — Проект «Спасение» — это именно то, о чем тебе рассказывал твой отец. Организация, предоставившая выбор испуганным матерям, которые хотели бросить своих детей. Не более того.

— Ты лжешь.

— Нет. Это правда.

Я не сказала ни слова, и Зак вздохнул и сел на диван.

— Система государственной опеки была полна несовершенств. Сейчас закон хотя бы защищает ребенка. Но в семидесятые годы все было не так. Ребенка было почти невозможно изолировать от семьи, которая не заботилась о нем, жестоко с ним обращалась. Врачи постоянно сталкивались с ситуацией, когда ребенка били или не заботились о нем, и это приводило к летальному исходу. Но у них были связаны руки.

— О чем ты говоришь? — спросила я.

Но до меня начал доходить истинный смысл его слов. Наконец я поняла, какое звено выпало во время моего разговора с отцом.

— Я говорю о том, что были люди, которые не хотели оставаться в стороне и сидеть сложа руки.

— Как мой отец и дядя Макс.

— Да, и многие другие, включая мою мать, — сказал Зак, отрывая взгляд от пола и глядя на меня.

Я вспомнила слова Эсме: «Я все готова была сделать ради этого мужчины». Теперь ее слова приобрели совсем иной смысл. Я задумалась над тем, что она готова была сделать ради Макса.

— Достаточно, Зак, — раздался чей-то голос.

Я подпрыгнула от неожиданности. В розовой пижаме и халате передо мной стояла Эсме. Я вспомнила, что она иногда оставалась у сына ночевать, особенно если задерживалась допоздна на работе. Мне так нравились те вечера, которые мы проводили вместе. Мы готовили ужин, а потом смотрели какой-нибудь фильм и ели попкорн.

— Ридли, — ласково обратилась она ко мне. — Ты совершаешь непоправимую ошибку, дорогая моя.

Я посмотрела на Эсме.

— Какую ошибку?

— Ты напрасно вытаскиваешь на свет события далекого прошлого. Это не принесет пользы никому из нас.

— Я ничего не вытаскивала на свет. Прошлое само заявило о себе.

Она покачала головой, собираясь мне возразить, но передумала.

— Ты знаешь, кто я, Эсме?

— Я знаю. Ридли, я знаю, кто ты. Вопрос в том, знаешь ли ты себя?

Она грустно улыбалась, но это не скрыло испуга в ее глазах. Я перевела взгляд на Зака, надеясь получить разъяснения.

Он был бледен и рассержен. Я заметила что-то еще, чего не могла бы определить словами. Я часто замечала у Зака такой взгляд, когда он говорил о некоторых пациентах бесплатных клиник, в которых он работал с моим отцом раз в неделю. Обычно его взгляд сопровождался такими словами: «Некоторые люди не заслуживают того, чтобы иметь детей». Раньше я думала, что это в нем говорит страстная любовь к детям, переживания по поводу того, что защита прав ребенка все еще хромает на государственном уровне. Однако теперь я поняла, что ошибочно принимала Зака за человека, влюбленного в свою профессию. На самом деле он демонстрировал высокомерие, осуждение и недостаток сочувствия.