Книга Николь. Душа для Демона, страница 96 – Мира Шторм

– Уводи ее, – рявкнул наконец Тахир Эйдану и оттолкнул меня в сторону, закрывая собой от обезумевшей сестры.

Эйдан выбил клинок у нее из рук, перекинул через плечо и скрылся, оставляя нас двоих в проходе, едва освещаемом пульсирующими охранками да факелом в руке Тахира.

– Ты как? – спросила я у мужчины и прижалась лбом к его спине. Держать его одного в коконе своей силы несравнимо легче, но только будет ли этого достаточно?

– Идем, – сухо ответил Тахир, развернулся и передал мне сумку с охранками. Теперь он шел впереди вместо Эйдана, а я за ним оставляла «хлебные крошки» в виде тускло мерцающих сфер. Расставлять факелы было некому, и теперь сзади сгущалась тревожная темнота, полная случайных шорохов, напоминающих звуки скребущих по камню когтей. Если бы не заверения Шрама, что больше здесь нет ни единой твари, я бы сошла с ума от ужаса.

Проход долго петлял, заметно спускаясь все ниже, пока мы не вышли в огромную пещеру, чья дальняя стена тонула в глубокой темноте, не поддающейся неровному свету факела. Большая часть видимого пространства была занята водой, от которой ощутимо тянуло жутью. Вот оно, то самое черное озеро из рассказов Эйдана.

Я вышла из-за спины Тахира и прошла вперед, пытаясь понять: неужели это и есть Одасо? В следующее мгновение Тахир с почерневшим лицом набросился на меня и обхватил рукой горло. Два стремительных шага – и он впечатал меня в стену, полную острых выступов. В глазах потемнело от боли и недостатка кислорода.

– Ты… – прохрипел мне в лицо Тахир и навис надо мной, пугая посеревшим лицом без капли эмоций.

– Уходи… – Я потянулась рукой и погладила его по щеке.

Он дышал через раз, стискивал рукой мою шею до синяков и умолял о чем-то… Освободить от влияния Одасо? Лечить? Наверное, я бы могла, но неподвластными инстинктами ощущала, что Тахир не переживет. Если я сейчас начну с неведомой силой сражаться за него – он сломается.

– Твоя очередь мне довериться, – прошептала я нашу фразу на последнем выдохе, понимая, что еще чуть-чуть, и потеряю сознание.

Тахир зарычал во весь голос и со всей силы ударил кулаком стену у моего лица. Разжал ладонь на моей шее и отступил. Шатаясь, словно смертельно пьяный, он медленно пошел к выходу. Неловко висевшая левая рука, словно чужая, задевала острые каменные выступы. Он будто наказывал свое тело за предательство.

Остановился на какой-то жуткий миг, развернулся (мне показалось, что в уголке его рта виднеется капля крови), качнувшись, посмотрел на меня и снова повернулся в сторону выхода.

Я стояла не шевелясь и глотала кислород, обжигающий горло до слез. Вдох… и еще… еще. Как только тошнотворный танец черной метели перед глазами стих, я словно воочию увидела лицо Тахира, полного тяжелой вины. И вдруг поняла, что он уйдет сейчас и будет жить с этой виной всю жизнь.

Мне отчаянно захотелось броситься за ним, чтобы просто обнять, сказать все важное, объяснить, что у него не было другого выхода, он должен был оставить меня здесь одну. Попыталась позвать, но истерзанное горло не выдало ни звука. Я сделала несколько шагов, держась за стены, и почти покинула жуткую пещеру, как вдруг сзади раздался странный треск.

Я испуганно развернулась и увидела Рималя.

С той самой открытой глуповатой улыбкой, в которой не было ни капли коварства. После тяжелого пути, казалось, была готова к чему угодно, но это подкосило меня в буквальном смысле слова – я осела на землю и закусила край ладони, чтобы не закричать от разъедающего ужаса.

Он стоял у самой кромки воды и излучал спокойное торжество победителя.

Одасо, с ходу нашедший мою слабость, сделал несколько шагов ко мне и беззаботно спросил:

– Ты убийца?

– Нет, – прохрипела я прежде, чем успела осознать вопрос.

– Но ты пришла убить меня, не так ли?

Обволакивающий, гипнотизирующий голос вибрировал по всему моему телу, словно все стены чертовой пещеры вторили бархатным резонансом каждому его слову.

– Как тебя зовут, моя маленькая гостья?

– Разве это имеет значение? – прошептала я с отвращением.

– Ты пришла убить меня, поэтому твое имя – единственное, что сейчас имеет значение. Итак… – Одасо приветливо улыбнулся, – как тебя зовут, моя маленькая гостья?

– Николь. Николь Одар.

– Николь Одар, – проговорил он с откровенным удовольствием. – Вкусно звучит. Немного колотого льда, подтаявшего мороженого и молотой корицы. Мало сладости, много хрупкости.

От обманчиво мурлыкающих ноток в его голосе по моей спине пробежал холод ужаса.

– А я Одасо, – он изобразил учтивый поклон.

– Знаю.

– Уверена? И что же ты обо мне знаешь? Давай, моя милая гостья Николь, расскажи.

– Демон, – выругалась я от понимания, что он ведет игру, а я сижу и не успеваю даже собраться с мыслями. Не поднимая на Одасо глаз, встала и подошла к брошенной сумке с охранками.

– Почему демон? – прошелестел по пещере его тихий голос. – Дай угадаю: по-твоему, я – мировое зло?

Сделала вид, что не слышу его. Открыла сумку и начала шаг за шагом вытаскивать охранки, включать и раскладывать, создавая вокруг себя мерцающий периметр.

– Забавно. Полегчало?

Я невольно вскинула голову на заботливый вопрос. Улыбка тронула его губы. Почти нежная улыбка. Он подошел к созданному мной периметру, покачался нарочито на границе и перешагнул, приблизившись ко мне.

– Здесь никого нет. Вот он я, один перед тобой. Беззащитный. И как же ты будешь убивать меня, Николь Одар?

Я явственно ощущала потрескивание воздуха и гудение силового рисунка, из которого был соткан образ Рималя. Слегка прозрачный и такой реальный. Иллюзия. Мираж. Одасо бесстрастно долго смотрел на меня, а потом очень жутко улыбнулся и тихо так сказал, не скрывая разочарования:

– А ведь ты даже не знаешь, кто я на самом деле.

– Уж точно не дракон и не бог, – прошипела я, сердясь на себя за слабеющие ноги.

Одасо расхохотался, будто услышал хорошую шутку, и отбежал от меня на несколько шагов, а секунду спустя всю пещеру заполонила огромная драконья голова. Омерзительная, с черной чешуей и полыхающими красными глазами.

– Уверена? – вкрадчиво пророкотал Одасо в новом образе. Я хмуро разглядывала, как тягучие слюни капали с огромных, размером с меня, клыков, и ждала, когда схлынет волна невольного ужаса. И все же образ дракона честнее, чем облик Рималя.

– Голов должно быть три.

– Зачем?

– Я ведь джамалия, а мы сражаемся только с трехглавым драконом.

– Забавно…

Передо мной закачались три омерзительных светящихся головы на длинных шеях.

– Ну, и как же ты будешь убивать меня, моя маленькая джамалия?