Онлайн книга «Дорогами тьмы»
|
Старуха приподняла веки и осоловело уставилась на Луку. – И тебя. – Гляжу, ты умаялась. – Я смертельно устала. Дай мне попить. Лука кивнул Фрейзе. Молодой человек вытащил из-за ремня маленькую кожаную флягу с элем и нехотя протянул ее женщине. Старуха сделала небольшой глоток, Фрейзе забрал у нее флягу, тщательно обтер края и запечатал пробкой. – Ты голодна? Женщина замотала головой, сползла на землю, перекатилась на бок, подложила под щеку сложенные ладони и закрыла глаза. – Что ты тут делаешь? – потряс ее за плечо Лука – Почему ты танцуешь? – Мне надо поспать. Не успеешь и веки смежить, как снова пора вставать и пускаться в пляс. Сил моих больше нет. Ног под собой не чую. Дай мне поспать, юноша. – Так брось танцевать, – разгорячился Лука. – Пойдем со мной в гостиницу, там тебя ждет мягкая постель и сытный ужин. Только представь – блаженная ночь сна. Искоса она посмотрела на него. – Но я не могу. Танцы – мое призвание. А ты что, не призван? – Нет. Кто призвал тебя? Кто-то из танцоров? Они обратили тебя? – Да. Однажды они дотронулись до меня. Но я сама, сама помчалась за ними. Я мечтала танцевать, танцевать до самой смерти. И вот, похоже, я добилась своего. – У тебя есть дом? Она передернула плечами. – Если это можно назвать домом. Юный господин наподобие тебя побрезговал бы оставить в нем лошадь. Нищая халупа. Но для меня и такая годилась. Долгие годы томилась я в ней, влача жалкое существование. Голодное детство, беспросветная юность. Дети бросили меня, помощи ни от кого не дождешься, все надежды погребены и забыты. – Но разве ты не хочешь вернуться домой? К родным, семье? Она расхохоталась, словно никогда прежде не слышала столь остроумной шутки. – Да лучше затанцевать себя до смерти, чем вернуться! – А остальные? Они думают так же? – Я почем знаю? – фыркнула она. – Да мне и дела до остальных нет. Я не спрашиваю, они не отвечают. Мы вообще не разговариваем, мы танцуем. С тебя тоже хватит болтовни на сегодня. Она плотнее укуталась в изорванный плащ и заснула. Лука выпрямился, посмотрел на Фрейзе. Тот пожал плечами. Они пересекли площадь и подошли к мужчине, который уговаривал свою дочь уйти с ним, пока танцоры спят. Он хватал ее за руки, он тащил ее вверх, она же, отчаянно сопротивляясь, упиралась каблуками в торчащие из мостовой камни. Отец ее, здоровенный детина, казался бессердечным чудищем, вознамерившимся с корнем выдрать хрупкий цветок. – Я не пойду, – плакала девочка. – Но твоя мать велела тебе ступать домой, да и братья тебя ждут. – Я не могу остановиться! Ты сам видел. Я не могу не танцевать. – Но сейчас же ты не танцуешь, – урезонил ее Фрейзе. – Почему бы тебе не встать и не отправиться потихоньку домой, пока никто не прыгает и не скачет, пока молчит скрипка? Твой папа здесь, он тебе поможет. Я помогу тебе. Выведу на дорогу. Мы будем крепко держать тебя и не дадим сбиться с пути. – Мне пришлось остановиться. Я не могла более ступить и шагу. Я вынуждена была сесть посидеть. Но как только силы вернутся ко мне, я снова пущусь в пляс. – Но разве тебе не хочется это прекратить? – не поверил ей Лука. – Еще как хочется, сэр, – вмешался отец. – Клянусь, в глубине сердца она ничего другого и не желает. У нее не жизнь, а малина. Завидный жених – есть, работа, которой невпроворот, – есть. Да наша ферма без нее пропадет. А она вскакивает как-то утром и давай ногами дрыгать. Баклуши, значит, бьет, а дел – непочатый край. Коровы не доены, сыроварня не метена, яйца не собраны. К тому же бык охромел, и кому, как не ей, за плугом идти да боронить. А она знай себе ворон ловит. Весь день да полночи протанцевала, а затем вылезла в окошко и дала деру за этими плясунами. – Она побежала за ними? Не они поманили ее? Она сама нашла их? Но почему? Девчушка вскинула голову и уставилась на Луку безжизненным немигающим взглядом. – Да потому, что я хочу танцевать, как богиня. И плевать, чем придется пожертвовать ради этого. Отец девочки изменился в лице. – Свихнулась, – подытожил он. – Всегда была дура-дурой, а теперь и вовсе свихнулась. – Ты знала кого-нибудь из танцоров, прежде чем начала танцевать? – спросил девочку Лука. – Так священник наш как раз накануне против них с проповедью выступил! – зарычал отец. – Мол, берегитесь, люди добрые, беспутный скрипач, склонивший ко греху бесшабашных парней да непутевых девиц, ведет к нам свою шайку, а потому захлопните скорее двери свои и заткните скорее уши свои. Мол, бездельники они, что только веселятся да бражничают, пока мы гнем спины, света белого не видя. Разумные люди его предупреждениям вняли, окна-двери позакрывали. Но разве дочь моя слушает, что ей говорят? Куда там! Она же лучше всех все знает! Она высовывается из окна, пялится на этих шаромыжников, а когда те уходят, выбегает во двор и – ну танцевать. А потом и вовсе поскакала за ними, постоянно пританцовывая. Ну, я – за ней, смотрю, а она уже здесь посреди деревни пляшет, как безумная, позорит и меня, и себя перед соседями. Вот приволоку ее домой, уж я ей задам, дурь-то из нее повыбиваю – живого места не останется. Ноги переломаю – авось поутихнет. – Ты, старый болван! – возмутился Фрейзе. – Да какой ей смысл возвращаться домой, если там ее изобьют до полусмерти? Лука опустился на колени перед девочкой и мягко спросил: – А если бы дома тебя не обижали, если бы жизнь твоя была легче, ты бы бросила танцевать? Она вскинула худенькое, изможденное лицо. Под глазом ее выцветал лиловый синяк, оставленный, наверно, с неделю назад чьим-то кулаком. – Я никогда не брошу танцевать, – тихонько прошептала она. – И меня всегда будут обижать дома. – Да как ты можешь? – негодовал Фрейзе. – Как можешь ты поднимать руку на своего ребенка, плоть от плоти твоей? Как можешь ты заставлять такую махонькую пичужку ворочать плугом? Но слова мягкосердечного Фрейзе пропали втуне. Мужчина повел плечами. – Ежели быка нет, кому еще пахать? А ежели она из повиновения выходит, отчего ж ее кулаком-то не приласкать, не поучить уму-разуму? Фрейзе замешкался, ему хотелось еще немного поговорить с девочкой, но Лука тронулся с места, и он поспешил за ним. Внимание Луки привлекла группа людей, которые, судя по их истрепанным платьям и стоптанным башмакам, уже не первую неделю скитались, танцуя, по городам и весям. Один из них, совсем еще юноша, лежавший, привалившись к каменным ступеням, поднял на Луку глаза: – Подай нам, Христа ради, добрый человек. Нам не на что купить еды. – Почему бы вам самим не заработать себе на хлеб? – спросил Лука. |