Книга Мера хаоса, страница 74 – Дмитрий Казаков

Бывший сапожник испытывал странное чувство. Ему вдруг показалось, что старший оруженосец знает некую тайну, но не желает делиться ею с напарником.

— Ну и ладно. — Хорст отвернулся и вновь уставился в небо.

Пение продолжалось без перерыва всю ночь, а ближе к утру двери храма с негромким скрипом распахнулись. Снег заскрипел под ногами множества людей. Некоторые из тех, кто был облачен в белые одеяния, шли сами, других поддерживали под руки, а нескольких вынесли и положили на снег.

— Помилуй нас Владыка-Порядок! — прошептал Хорст, осеняя себя знаком Куба. — Что это?

Один из редаров направился прямо к воротам, а когда приблизился, то стало ясно, что ночное бдение возглавлял сам командор.

— Открывайте, — приказал ре Вальф, — и во имя Владыки-Порядка, братья, молчите о том, что сейчас увидите.

Брат Ситольф затрясся, лицо его побледнело, как у покойника, он судорожно кивнул в сторону лестницы. Хорст быстро, как позволял тяжелый тулуп, полез вниз, подрагивающими пальцами поддел щеколду и вытащил засов. Толкнул створку, та с негромким шорохом поехала в сторону.

Командор сделал знак редарам, остававшимся у храма. Те подняли лежащих, взяв их за руки и за ноги, и потащили к воротам. Головы послушников бессильно болтались, и у Хорста впервые зародилось подозрение, что они не просто без сознания.

Взглянув в белое, без кровинки лицо первого, его остекленевшие выпученные глаза, Хорст невольно отпрянул. Что же такое увидел там молодой и сильный мужчина, который, судя по всему, умер от страха? Тела вытащили за ворота.

— Жди, — приказал ре Вальф и последовал за остальными.

Хорст топтался рядом с открытой створкой, время от времени выглядывая наружу. Процессия редаров двигалась по утоптанной дороге, пока не скрылась в лесу.

— Куда они их? — спросил Хорст негромко. Наверху, над ограждением, появилось встревоженное лицо брата Ситольфа.

— На кладбище. Оно там, дальше за лесом, — пробасил он хмуро. — Упокой Порядок души братьев наших…

— Что это за Посвящение такое, что во время него умереть можно?

— Так положено, — брат Ситольф засопел, — а почему именно, я не знаю. И вообще, ты слышал, что командор сказал? Так что лучше молчи.

Хорсту захотелось было почесать затылок, но пальцы наткнулись на высокий воротник. Предположения, одно изощреннее другого, рождались где-то в недрах головы: что редары приносят тайные жертвы Хаосу, что они пытаются овладеть магией, что от долгого пребывания у Стены многие просто тронулись рассудком…

Задумавшись, не сразу заметил, что редары возвращаются. Без трупов. Могилы, судя по всему, вырыли заранее. Значит, были уверены в том, что без жертв на Посвящении не обойдется.

— Закрывай, — голос ре Вальфа звучал повелительно, — и еще раз повторяю, братья, молчите, во имя Владыки-Порядка!

Хорст закрыл ворота и полез наверх. Остаток ночи прошел спокойно. Когда небо на востоке чуть посветлело, на центральной башне звонко ударил колокол. Из бараков донеслись нестройные вопли караульных.

— Скоро нас сменят! — сказал брат Ситольф, зевая, точно выброшенный на берег здоровенный сом.

— Ага, — Хорст потряс головой. Та была тяжелой, как казан, а в глаза словно насыпали песку.

Сдав пост, заковыляли к бараку. В поселке царила обычная целенаправленная суета — сновали оруженосцы, в конюшнях ржали лошади, с площади перед храмом долетали команды редара, который муштровал послушников:

— Две шеренги!..

— Лежа!..

— Рассыпаться!..

— Клин!..

Навстречу попался незнакомый редар. Шагал он медленно, неуверенно, словно только что научился ходить, а на белом лице застыло мучительно-недоуменное выражение.

Хорст неожиданно понял, что сталкивался с этим человеком не раз, только до сего дня тот носил белую одежду послушника и был в меру румян.

— Не пялься так, — испуганно прошептал брат Ситольф. — Заметит!

Хорст спешно опустил голову, но перед глазами все равно стояло искаженное непонятной мукой лицо. И все-таки через что прошел новоиспеченный редар? Что изменило его до неузнаваемости, а других убило?

Спрашивать бесполезно — никто не ответит. Осталось только мучиться, пытаясь разгадать тайну…

Или проникнуть в храм и подсмотреть, что там происходит!

Подловив себя на таком крамольном намерении, Хорст опасливо огляделся. После увиденного он готов был поверить, что редары способны улавливать мысли. Поэтому, пробираясь к собственной койке, старался ни о чем не думать.

— Владыка-Порядок, как ты есть над нами, так и пребудет власть твоя вечно. — Колени, на которых он сейчас стоял, онемели, так что Хорсту приходилось бороться с мучительным желанием пошевелиться. — И да окружи ты нас защитой и помощью, да избави от происков Хаоса…

В храме перед алтарем он был один, но прекрасно знал, что за ним следят и что всякая попытка схалтурить приведет к еще более суровому наказанию. Поэтому Хорст бубнил молитву раз за разом, хотя после третьего прочтения начал путаться в словах.

— …и да простерта будет твоя длань над страждущими и отчаявшимися…

Судя по всему, до окончания епитимьи в тридцать шесть молитв ему осталось всего три захода, хотя Хорст не был уверен в верности собственных подсчетов.

— …и не померкнет вечная слава! — он вздохнул, облизал пересохшие губы и начал снова.

Наказание молитвами было самым легким из тех, что были предусмотрены в уставе Ордена. Оно налагалось за мелкие проступки, вроде богохульства (за что и пострадал Хорст, помянувший Хаос, когда жеребец Бука впился-таки зубами ему в локоть) или нерадивости в обращении с имуществом Ордена.

Лестницу взысканий венчало Исторжение — оно налагалось за распространение ереси или неисполнение приказа. Провинившегося исторгали, после чего просто выдворяли из пределов Ордена, и не нашлось еще такого, кто прожил бы после этого больше двух дней.

Хаос мгновенно сжирал бывшего врага, изгнанного из-под длани Порядка.

Менее суровым наказанием, чем Исторжение, считалась банальная смертная казнь — за воровство или нападение на собрата по Ордену, неважно чем оно закончилось — смертью жертвы или парой синяков.

Дальше следовали наказания помельче, вроде тяжелых работ или переведения в оруженосцы (для редаров или послушников).

— Возвеличится Порядок, подобно алмазу. И крепостью его пусть будет… — краем уха Хорст уловил отдаленный грохот, будто где-то рухнула гора. Тяжело, надрывно зазвонил колокол.

— Брат, — из боковой двери появился один из служителей, лицо его было серьезным, — считай, что ты отбыл наказание.

— А что случилось? — Язык после многочисленного повторения одного и того же ворочался с трудом.