Книга Кровные сестры, страница 22 – Джейн Корри

– Я тогда лучше пойду, – быстро сказал Джонни. – Больше не забывайте очки, Маргарет!

На этот раз у Китти все-таки вырвался смешок, который, к счастью, никто не заметил. Когда все уляжется, Джонни вернется, она в этом уверена. Наконец-то у нее появился настоящий бойфренд! Она любит Джонни, а он любит ее.

С прекрасным теплым ощущением в животе Китти думала – это все, чего ей нужно в жизни. Этого – и возвращения памяти, конечно.

Может, если закрыть глаза и изо всех сил задуматься, она поймет, откуда взялось это «не умирай»?

Но как она ни пыталась, память не возвращалась. И не успела Китти оглянуться, как настало время завтрака.

23 декабря 2016 г.

Для праздничного ужина колледжа был выбран итальянский ресторан недалеко от вокзала Ватерлоо.

– Обязательно иди, – сказала мама, когда я неосторожно упомянула об этом по телефону. – А ко мне попозже приедешь. Я всегда говорила, что тебе нужно больше развлекаться. Твоя сестра не хотела бы, чтобы ты превратилась в затворницу.

Мама права. Поменяйся мы с сестрой местами, уверена, она бы сейчас развлекалась на полную катушку. Кроме того, я схожу с ума от дурных мыслей. Поэтому, вопреки недобрым предчувствиям, я решилась идти.

«Скоро увидимся».

Кто за этим стоит?

Когда я приехала, в зале звучал джаз и расхаживали богемного вида посетители в пастельных пашминах ^[9]. Заведение с ярко-желтыми скатертями мне сразу понравилось: я даже пожалела, что явилась в черных брюках и водолазке, в которых ездила в Арчвиль.

Заметив за большим шумным столом знакомые лица, я направилась туда.

– Элисон! – помахал мне кто-то.

Я остановилась от неожиданности – Свинцовый Человек. А рядом с ним – единственное свободное место.

Он выглядел иначе – более свободным, что ли, чем преподаватели. Его одежду мама назвала бы «нарядной, но не вымученной»: новая розовая с белым рубашка и темно-синие джинсы. Увидев, что я приближаюсь, он вскочил, и секунду мне казалось, что он сейчас расцелует меня в обе щеки. Но вместо этого Свинцовый Человек отодвинул мне стул. Он из тех мужчин, которые встанут с водительского сиденья, чтобы открыть женщине пассажирскую дверь.

– Мы не знали, придете вы или нет.

Усевшись совсем близко, я вижу, что его непринужденность напускная – пальцы Свинцового Человека дрожали не меньше моих, без нужды перебирая столовые приборы.

Мне вдруг очень захотелось все поправить.

– А вы совсем другой без своего передника, – брякнула я.

Как раз в это время к нам подошел официант принять заказ – его лицо в этот момент стоило видеть. Мы со Свинцовым Человеком поглядели друг на друга, на секунду замолчали, а потом расхохотались так, что слезы потекли по щекам.

После этого лед между нами полностью растаял.

Смех для меня настоящая разрядка: я всегда смеюсь как в последний раз. Не из-за «передничка», а потому, что я уже не в тюрьме. А вот почему так хохотал Свинцовый Человек, не знаю: оговорка по Фрейду не так уж смешна. Может, тоже от облегчения? Я приободрилась, убедившись, что он лишен непрошибаемой самоуверенности, которая автоматически прилагается к блестящей машине и высокой должности.

– Здравствуйте, Элисон, – помахала с другого конца стола студентка с лошадиным лицом. – Прелестная звездочка!

Что?!

Свинцовый Человек вынул что-то у меня из волос. Блестящая красная аппликация из клейкой бумаги.

– Должно быть, к джемперу прилипла, – повысила я голос, смутившись его неожиданно интимным жестом.

– Вы вели занятия в школе? – улыбнулся Свинцовый Человек.

– Нет, я была в тюрьме.

Сидевший напротив человек шокированно взглянул на меня. Свинцовый Человек тоже встревожился.

– Вы хотите сказать…

Он замолчал.

– Не в том смысле, что отбывала срок, – поспешно прибавила я. – Я преподаю заключенным изобразительное искусство, – сказала я громче, чтобы у сидящих за столом не осталось превратного впечатления.

– А в какой тюрьме? – в глазах Свинцового Человека загорелся интерес. Единственный, кто об этом знает, – моя мама, и она в ужасе, а друзей и подруг у меня давно нет (мой собственный выбор), поэтому их реакция мне не известна.

– В мужской.

Его брови поползли вверх.

– Открытого типа.

– Можете рассказать подробнее? – любопытство из него так и лезло.

Я опустила глаза и заметила на брюках еще одну прилипшую фольговую звездочку.

– Ну, туда переводят заключенных, у которых срок подходит к концу, – медленно ответила я.

– А что они совершили?

Свинцовый Человек вдруг стал неожиданно серьезным. Сидевший напротив, как я заметила, тоже ждал моего ответа.

Убийство. Изнасилование. Тяжкие телесные повреждения.

Я могла ответить правду, но мне не хотелось. Так я рискую незаметно выложить приятному собеседнику все – и о том, как детоубийцу ослепили ножницами, и о странных посланиях, которые я безуспешно пытаюсь выбросить из головы.

– Да так, по-разному.

– И рисование входит у них в программу обучения?

– И да, и нет. Отчасти оно призвано укрепить у заключенных уверенность в себе.

Человек напротив громко хмыкнул.

– Потому что установлено, – продолжала я настойчивее, – это снижает вероятность возвращения на дурную дорожку. Да, на первый взгляд это похоже прожектерство – у меня тоже мелькнула такая мысль во время собеседования, однако на практике это работает.

Я запретила себе думать об ослепшем Барри и убитых им несчастных детях. Вместо этого я сосредоточилась на мысли о Стефане с его незаурядными способностями: портрет его работы я решила отправить на национальный конкурс.

– А это не опасно?

Передо мной в воздухе затанцевали ножницы, мелькнул остекленевший взгляд, кровь, зазвучали нечеловеческие вопли.

– Если соблюдать меры предосторожности, то не очень, – помолчав, ответила я.

Свинцовый Человек не сводил с меня взгляда.

– Вы удивительно смелая, – сказал он и, к моему удивлению, на мгновение накрыл мою руку своей. Прикосновение будто обожгло – я хотела убрать руку, но не могла, а затем он сразу убрал свою.

От смущения я опрокинула бокал с бузинным лимонадом прямо на Свинцового Человека. Кошмар! Ему пришлось идти в туалет замывать джинсы.