Книга Кровные сестры, страница 41 – Джейн Корри

Лилиан? Он знает имя моей матери?!

– Да как вы смеете! – во мне нарастал гнев, не уменьшив, однако, страха. Я понимала, что зря раздражаю сумасшедшего, но сдержаться не смогла. – По какому праву вы копаетесь в моей личной жизни?

Он покачал головой, будто это я нарушила приличия.

– И о каком позоре вы говорите? – бушевала я.

– О моем, – невесело сказал он. – Который не должен отразиться ни на жене, ни на ребенке.

Его рука потянулась ко мне – Стефан сжал мне запястье. Все, он меня убьет. Напрасно я на него накинулась.

– Пожалуйста, – задохнулась я.

– Доверься мне, – зарычал он. – Никто тебя пальцем не тронет, пока я рядом! – Он отпустил мою руку. Его глаза подозрительно заблестели. – Я не хотел тебя пугать. Ты похожа на мою мать, а твою бабушку, упокой Бог ее душу, – он перекрестился. – Она тоже была высокой и светловолосой…

Можно подумать, таких женщин мало! Его глаза повлажнели. Надо усыпить его бдительность и каким-то образом поднять тревогу. Я снова сменила тактику, проявив участие.

– А за что вас арестовали? – спросила я мягче.

Слеза покатилась у него по щеке. Стефан не попытался ее вытереть.

– В Югославии я до войны учился рисованию, – он гордо поднял голову, несмотря на то, что плакал. – Боснийским сербам не понравились мои политические карикатуры. Мне грозила тюрьма, но мой отец отдал все свои деньги капитану контейнеровоза, и тот отвез меня в Великобританию. Однако на таможне мы попались. Меня поместили в изолятор временного содержания, и там я ввязался в драку… – Он помолчал. – Тот человек хотел меня убить, пришлось отбиваться. Я его оттолкнул, он упал и разбил голову. Я не хотел, чтобы он умер…

– Вы его убили? – прошептала я.

Он кивнул.

– Иначе он убил бы меня. Я подкупил охранника и перебрался через колючую проволоку. А потом в центре для бездомных познакомился с твоей матерью. Она еще училась в колледже, но прибегала преподавать, потому что она хороший человек… – В его улыбке я увидела искреннюю любовь. – Мы полюбили друг друга и сделали тебя. Четыре года я скрывался, а потом меня поймали. Хозяйка квартиры что-то заподозрила… – Кулаки у Стефана сжались. – И посадили за убийство.

Голова у меня пошла кругом. Передо мной явно сумасшедший, ему ничто не помешает меня убить. Как смеет какой-то преступник заявлять, что он мой отец?!

– Спроси свою мать, Эли. Я вижу, ты мне не веришь. Может, она тебя убедит.

На его лице появилось твердое, даже жесткое выражение, однако оттенок печали остался.

Нужно, чтобы он побольше говорил, тогда он не набросится на меня. Я решила подыгрывать.

– А что вы имели в виду, сказав, что пришли сюда узнать свою дочь? – Я поколебалась. – Вы что, подстроили нашу встречу?

Стефан улыбнулся краешком губ, словно гордясь собой.

– Оказавшись в тюрьме, я уважил просьбу твоей матери не писать и не искать встреч, но на душе было неспокойно. Я написал ей, когда тебе исполнилось восемнадцать, однако ответа не получил. А вскоре я прочитал о несчастном случае с тобой и Китти. Это попало в газеты.

Перед глазами поплыло: вот теперь все стало на свои места. Стефану достаточно было узнать мое имя, когда я появилась в Арчвиле, и попросить кого-то на воле навести справки. Должно быть, и о несчастном случае он знает из интернета – дело было громкое.

Но чего он от меня-то хочет?

– Я рад, что ты не погибла, Эли, – сказал Стефан, и взгляд у него стал мягким, теплым.

Передо мной опасный преступник, напомнила я себе. Наверняка сумасшедший. Нужно быть осторожной.

– Я благодарю Бога, что ты не пострадала, как твоя сводная сестра.

Усилием воли я напомнила себе, что и эти подробности были в газетах.

– Я много лет сидел в тюрьме строгого режима и оказывал другим разные мелкие услуги – отдавал свою пайку, чинил все что мог. Выйдя на волю, эти люди остались мне должны.

Он неотрывно смотрел на меня.

– Чем старше я становился, тем больше мне хотелось тебя увидеть. Поговорить с тобой, объяснить… Я пытался придумать как. Мне осталось сидеть всего пять лет, поэтому меня перевели в другую тюрьму. Я наконец смог дышать, – он указал на открытое окно. – Вдыхать свежий воздух, когда захочу, вместо мочи, дерьма и пота в камере. И еще оттуда было гораздо легче отыскать тебя.

– Когда у вас день рождения? – вдруг спросила я.

– Девятого декабря, – удивленно ответил Стефан. – А что?

У меня отлегло от сердца: мама однажды сказала, что мой отец родился четырнадцатого июля, правда, год не назвала. Значит, Стефан точно лжет.

Он прикрыл глаза, точно от усталости, затем заговорил снова:

– Через знакомых я узнал, что ты работаешь в Арчвиле. Словно сама судьба давала мне шанс – я выяснил, что могу просить о переводе, нажимая на то, что здесь есть больница по моему профилю, – он широко улыбнулся, будто радуясь своей находчивости.

С щемящим чувством я осознала, что он прав. От Анджелы я знала, что руководство тюрем может переводить заключенных при чрезвычайных обстоятельствах.

– Но почему сейчас, если вы следили за мной много лет?

– Я тебе уже сказал – из-за болезни, – он дышал тяжело, с присвистом. Ну и актер! – Я хочу узнать свою дочь. Мне нужно наверстать много потерянных лет, да и защитить тебя.

По спине пробежал холодок.

– От чего?

– Это плохое место, Эли. Ты в опасности.

– В смысле?

Я сказала это бравируя, однако внутри меня все вибрировало.

– Лучше тебе не знать. Тогда ты не выдашь лишнего, если тебя спросят.

Глядишь, так Стефан и вотрется мне в доверие. Зато он не пытается угрожать. И тут меня осенило:

– Так это вы писали эти записки?

– Какие записки?

– Анонимки. – Во рту пересохло. – Смысл такой, что за мной следят и скоро до меня доберутся.

Я пристально смотрела ему в лицо, но на нем появилось искреннее удивление.

– Нет, не я, – покачал головой Стефан. – Получается, на тебя уже вышли.

– Чепуха, – сказала я, нервно смеясь.

Он взял свою палку. Значит, я все-таки ошибалась! Я невольно втянула голову в плечи, ожидая удара.

– Я тебя не трону, Эли, – печально сказал Стефан. – Узнав, что ты остаешься в камере на ночь, я подумал – это прекрасный шанс на откровенный разговор. Я надеялся, ты расскажешь о себе, а я – о себе. Но, вижу, ты мне не веришь.

Он потрепал меня по плечу.

– Поговори со своей матерью. Она знает, что я говорю правду. А потом встретимся снова.

– Уберите руку.