Онлайн книга «Иррационариум. Толкование нереальности»
Гари немного постоял на пороге, наблюдая, как исчезает за поворотом трамвай и растворяются в воздухе рельсы. Затем позвонил в стекольный магазин и магазин посуды, заказал всё необходимое вместо пострадавшего, лично подмёл стекло с пола. Потом отпустил Арину и закрыл на сегодня кафе. В пустую квартиру возвращаться не хотелось, потому зашёл к соседке – Розе Алимовне. – Гарик, о, ты вовремя. У меня как раз сегодня выходной. А завтра – на новую работу выхожу. Меня, того, в школу устроили. А ты как? Чегой-то смурной… Гари рассказал об учинённом Иванной. – Любит она тебя, – задумчиво проговорила Роза Алимовна, ставя чайник на плиту. – А ты её и не подпускаешь, и не отпускаешь. – Так что ж теперь? Имущество портить? – Нет, конечно. Но ты, если она тебе совсем не мила, так прямо и скажи. Извинися перед нею… – Это мне-то извиняться?! – …И скажи, что не будет у вас ничего больше. Чтобы, того, не надеялася. Не держи её. Отпусти. А то ты и мёртвую держишь, и живую… Гари вздохнул. Как ни противно признавать, но в словах соседки был смысл. – К слову о мёртвой, – он запустил пальцы в волосы. – Она мне снилась сегодня. Мы танцевали какой-то дикий танец, а вокруг стояли чудовища. А потом – снег вокруг. И я ушёл, хотя до ужаса не хотелось уходить… Роза Алимовна погладила его по руке. – Бедный ты, бедный. Но ты её хоть во сне видишь, а мне мои детки даже не снятся. Сколько просила: придите во сне разочек! Она помолчала и добавила. – Но ты всё-таки Иванночку, того, не обижай. Я с ней познакомилася недавно. На тебя жаловалась. Но то ерунда, ты не щетинься. Я о другом хочу… Я её как увидела, во мне словно что-то ожило. Словно дочь моя, хотя дочери-то у меня и не было, одни мальчишки. Впервые такое чувство к кому-то появилося, с тех пор, как детки мои того… – Они же вроде уехали? – Уехали. На автобусе. К папаше своему. Да не доехали только. Я уж сколько себя корила за то, что отпускать не хотела. Пусть бы где угодно, с кем угодно жили. Только жили бы! – Мне жаль. – Так вот, про Иванночку. Она меня словно пробудила. С тобой мне тоже, того, хорошо и приятно общаться, но она – как дитёнок. Потерявшийся, запутавшийся, но добрый, её бы пригреть, и она бы оттаяла. Но раз уж ты ентого не можешь… – Я понял. Я позвоню ей завтра, когда в себя придёт. Всё объясню. И… – он вздохнул. – Извинюсь. * * * Щёлк! Серёжка застыл с бисквитным пирожным в руке. – Хотите? – протянул ей сладость. Мирослава не хотела. Словно в ответ на недавний спор о кафе, ей поручили сделать фото-репортаж о работе школьной столовой и кухни. А в столовой царил кавардак. Откуда-то взялись мухи, одна нахально уселась на Серёжкино пирожное, на столах повсюду красовались жирные пятна, на полу валялись куски колбасы, каши, пирогов с творогом и ещё какой-то пакости… И, что самое прискорбное – на кухне творилось то же самое. Позавчера куда-то исчезла повар Лида – не вышла на работу, не появилась дома. Неужели всё-таки уехала на поезде? Или разозлила служителя и стала призраком? Работники школы, почему-то склонялись к последнему… Как бы там ни было, вчера вместо исчезнувшей поварихи уже взяли новую – некую Розу Алимовну, толстую тётку, свинью-свиньёй. Мирослава видела, в каком виде та пришла на работу. Платье в пятнах, волосы спутаны, давно не мытые, судя по всему. Чешется постоянно, словно пёс лишайный. Конечно, на неё надели колпак и фартук, и мыло выдали, чтобы руки помыла. Но, заглянув на кухню, Мирослава пришла к странному выводу, что тётка каким-то образом умудрялась плодить вокруг себя грязь. Даже там, где её по идее быть не могло и не должно. Две девочки-школьницы ходили за тёткой по пятам и убирали насвиняченное, но это не спасало. И какой тут сделаешь репортаж? На вопрос: «Зачем такое взяли на работу?» – ей неизменно отвечали: «Жалко тётку, у неё дети погибли» И что ж теперь? Других детей грязью кормить? Мирославе невольно вспомнились рассказы братьев об их бабке. Нет, конечно, Роза Алимовна не могла ею оказаться – слишком молода для этого, ей сорок с чем-то, хоть и выглядит паршиво. Да и братья бы заметили, появись их бабка в городе. Сколько же в мире нерях! Она поморщилась. Пролистала сделанные снимки. Хватит, пожалуй! Сегодня она намерена погулять по городу. И найти хоть один автобус. – В нашем городе нет автобусов. Только трамваи. И поезд, – в который раз повторила ей девушка из справочного окошка. В зале ожидания пахло копчёными колбасками. Похоже, кто-то здесь побывал совсем недавно, вон, и стаканчик с недопитым кофе забыл. Наверное, трамвая ждал. Мирослава задумчиво оглядела зал, поняла вдруг, что, снимая обеденный перерыв в школе, сама так и не пообедала. Затем тряхнула головой, снова повернулась к окошку. – Но послушайте, если мне, к примеру, надо куда-то поехать. Далеко. Девушка за окном поправила очки. – Трамвай доставит вас в любую точку города. Это Мирослава знала. Весь город – в рельсах. А там, где рельс нет и по идее быть не может, при необходимости возникали временные. – А если мне надо за город? – Тогда поезд. – Но я приехала сюда не на поезде! Я точно знаю, это был автобус! – выпалила Мирослава, впрочем, без особой уверенности в сказанном. – В нашем городе нет автобусов. Вы можете доехать в любую точку города на трамвае. Очередной трамвай прибудет через минуту. – Понятно… Мирослава отошла от окошка. Спорить дальше не было смысла. К остановке, и правда, тарахтел очередной трамвай. Кривые часы показывали пять минут третьего. Что ж, можно и проехаться. Со скрежетом открылись двери, Мирослава зашла в вагон, села на потёртое деревянное сиденье. Протянула подоспевшему кондуктору мелочь за проезд. – Мне надо на станцию… автобусную, – неуверенно сказала она. Кондуктор – высокий худой мужчина – молча кивнул, выдал билет и пошёл по салону. Мирослава поёрзала на жёстком сидении, осмотрелась. Кроме неё в трамвае насчиталось аж два пассажира – угрюмого вида мужик на заднем сидении и сгорбившееся нечто на самом переднем. Она уставилась в окно. Трамвайчик немного попетлял по городу, свернул в берёзовую рощу, обогнул озерцо с одинокой уткой посередине, потарахтел ещё немного между берёзами, затем – по заросшему высокой травой лугу, после чего выскочил на пустырь, усеянный заброшенными трамваями. Некоторые уже проржавели до основания, некоторые выглядели относительно новыми, а от иных и вовсе остались одни скелеты. Мирослава содрогнулась. Было в этом трамвайном кладбище что-то… потустороннее. Трамвай же сначала ехал очень медленно, словно давая всё разглядеть, потом разогнался не на шутку и вскорости оказался в лесу, откуда вынырнул на новый пустырь, больше предыдущего и сплошь поросший полынью. Вдалеке виднелись длинные здания с дымящимися трубами. |