Книга Загадка для благородной девицы, страница 15 – Анастасия Логинова

– Вам разве не интересно узнать, что вы вытянули?

Я только улыбнулась и поднялась со стула:

– Нет. Благодарю, но я уже узнала все, что меня интересовало, – я присела в книксене и направилась к дверям.

Карта, меж тем, была подписана «L'Empereur ¹¹», а изображала сидящего на троне повелителя.

* * *

За завтраком случилось невероятное – Евгений Иванович был весел. Я, конечно, очень мало знала этого господина, но отчего-то у меня сложилось впечатление, что большую часть дня он ходит хмурым. Хмурым настолько, что хотелось немедленно позвать его маменьку, чтобы она дала ему сахарок. Тогда бы он обязательно улыбнулся.

– Лиди, – окликнула меня Натали, едва я вошла в столовую, – Лиди, у нас просто чудесные новости! Завтра в усадьбе будут гости – приятели Жени по военной академии, ему только что доставили письмо!

Иногда я поражалась легкомысленности моей подруги: ее отец при смерти, а она готова прыгать от радости, узнав, что приедут гости.

К слову, не думала я, что Ильицкий закончил военную академию. Любопытно… Я смерила его скептическим взглядом. Но теперь хотя бы понятна его веселость: видимо, он очень дружен с этими офицерами.

– Я очень рада, что у нас будут гости, – поддержала ее Лизавета Тихоновна, тоже улыбчивая сегодня и как будто уже забывшая наш утренний разговор. – Максиму Петровичу намного лучше, и он сказал, что с удовольствием примет друзей Евгения Ивановича. Тем более что среди них будет князь Михаил Орлов, с которым Наташа была очень дружна в детстве.

– Тот самый Миша? – оживившись, негромко спросила я у Натали.

– Тот самый, – многозначительно кивнула она, – мой князь Миша.

Судя по тому, как поблескивали ее глаза, брат Китти Явлонской уже был позабыт, уступив место первой влюбленности. Мне и самой было чрезвычайно любопытно увидеть воочию этого Мишу.

– И теперь Михаил Александрович и впрямь князь! – важно оповестила Людмила Петровна, сидевшая рядом с нами и, по-видимому, слышавшая разговор. – Отец бедного мальчика скончался уж полгода как… – она вздохнула и перекрестилась. Больше для виду, чем из сожаления к «бедному мальчику». – А ведь когда-то Максим Петрович с Александром Трофимовичем, батюшкой Миши, так надеялись поплясать на свадьбе Миши и Наташеньки.

Натали залилась краской, но Людмила Петровна этого ровно не замечала. Заговорил Вася, желая скрасить неловкость:

– Это было много лет назад, Людмила Петровна. Мой отец, верно, уже и позабыл о том уговоре. Да и Наташа с Михаилом Александровичем выросли и в праве сами решать свою судьбу.

Натали благодарно улыбнулась ему.

Людмила же Петровна только ухмыльнулась, громко отхлебывая чай.

В целом завтрак проходил в очень даже теплой обстановке – почти как в нормальной семье. Подали сегодня овсяную кашу, очень вкусную, которую Натали с аппетитом съела, поблагодарив мачеху.

Овсянку съела даже Людмила Петровна, заметив, впрочем, что соли можно было бы положить и поменьше. А потом она произнесла фразу, которую я пыталась осмыслить еще долго: «Недосол на столе, пересол на спине». Все-таки логику русского человека очень трудно понять.

Испытывая, видимо, неловкость за тетку, Вася поспешил тогда перевести разговор:

– А много еще гостей ожидается, помимо князя Орлова? – обратился он к Ильицкому. – Все же отец очень слаб и большую компанию едва ли вытерпит.

– Кроме князя будет только один мой приятель, – отозвался Ильицкий. – И уверяю вас, Василий Максимович, задержатся они ненадолго – пусть вас это не беспокоит.

– И он тоже офицер? – с воодушевлением уточнила Натали.

– Тоже. – Мне показалось, что Евгений Иванович подтвердил это с неохотой. – Кроме того, он еще и врач – военный врач. Речь об Андрее Миллере, Наташа, он довольно часто навещал этот дом, пока ты училась в Петербурге.

– Какие любопытные у тебя друзья, Женечка, – изумилась невольно она, – никогда бы не подумала…

– А в какой военной академии вы учились, Евгений Иванович? – спросила я.

– В Николаевской, – коротко пояснил он.

– В академии Генштаба?!

Николаевская академия Генерального штаба это самое престижное в России военное учебное заведение. Высшие военные чины, насколько я знала, все сплошь ее выпускники. Кто-то из них уже прославился на полях сражений, как полководцы, но большинство так и осталось при Генеральном штабе в Петербурге, где сытно, тепло и не стреляют.

Я хотела, было, выразить свое восхищение, так как знала, что вступительные экзамены в эту академию очень сложны, и выдерживают их только лучшие из лучших. Но быстро одумалась: очевидно же, что Ильицкий попал туда благодаря связям и деньгам своего дядюшки. Так что ничего удивительного. Вслух я изумилась другому.

– Странно… – оборонила я. – Дело в том, что Смольный на каждый весенний бал уже много лет принимает слушателей Николаевской академии. И перед каждым балом мы, смолянки, готовим для них какой-нибудь surprise. В этом году мы вышивали огромное панно с именами всех выпускников академии. Помнишь, Натали, ты еще увидела в списке фамилию князя и уговорила меня и наших подруг взяться именно за его год выпуска. Семьдесят девятый, кажется? Это была очень кропотливая работа, и фамилий было много. Но… быть может, я просто запамятовала, но имени Евгений Ильицкий там не было.

Вообще-то, я не могла забыть: память у меня отличная – что есть, то есть. Я хорошо помню, что среди имен была фамилия Миллер, но Ильицкого не было точно. Что-то здесь нечисто.

Я вовсе не хотела сказать, что он лжет насчет обучения, и была уверена, что найдется какое-то разумное объяснение. И даже сама подсказала ответ:

– Наверное, вы были не однокурсником князя Орлова, а выпустились годом раньше или позже?

За столом же висело несколько тревожное молчание – все смотрели на Ильицкого. И тот, в конце концов, ответил:

– Видимо, моей фамилии не было в том списке потому, Лидия Гавриловна, что я не являюсь выпускником академии. Бросил ее на следующий год после поступления. Я удовлетворил ваше любопытство?

– Вполне, – я поспешно отвела взгляд. – Простите, что затронула эту тему, должно быть, это неприятно вам.

И начала молча есть кашу. Теперь я чувствовала себя ужасно неловко – кажется, на меня с укоризной смотрели все, включая Натали. Ведь я поставила Евгения Ивановича в крайне неприятное положение, показав его человеком необязательным и легкодумным. Который может вот так запросто бросить учебу, не посмотрев, что его родственники задействовали множество связей, чтобы пристроить его в такое элитное заведение.

Конечно, у Ильицкого могли быть вполне уважительные причины для такого поступка. Например, он участвовал в дуэли за честь прекрасной дамы, за что и был выгнан. Или же еще что-то столь же трогательное. Да только эти причины уже не могли повлиять на то, что мое мнение об Ильицком – и так, увы, невысокое – стало еще менее уважительным.