Онлайн книга «Город Солнца. Глаза смерти»
|
– Он рисовал реальные объекты, но в сущности создавал собственный мир, свою перспективу, – Аня процитировала Елену Яковлевну из Русского музея. – Может быть, – Екатерина Васильевна качнула головой. – Допустим. Правда, он наверняка писал «Особняк» по заказу одного из владельцев, а в этом случае, как правило, от художника требовали точно воспроизвести действительность. Никаких поисков перспективы. – Екатерина Васильевна отошла от стола, чтобы включить чайник. – Да и главная странность в другом. – Дата, – шёпотом отозвался Максим. Аня и не заметила, как он достал из маминой папки подшивку реставрационного паспорта. – Дата, – так же шёпотом подтвердила Екатерина Васильевна. – А что там… Аня не успела задать вопрос. Максим показал ей титульную страницу паспорта, на которой был указан год создания «Особняка». – Семьдесят четвёртый, – прочитала она. – То есть… за шесть лет до того, как были заложены флигели. – Именно, – Екатерина Васильевна включила залитый чайник. – За шесть лет! Тогда ещё не было никаких планов перестройки. – А дату точно поставил сам художник? – Точно. – Ну, может, он ошибся? – предположил Дима. – Не знал, какой на дворе год? – усмехнулась Аня. – Нарочно ошибся. – Зачем? – Не знаю. Заказчик попросил. – Зачем? – не унималась Аня под шум закипавшего чайника. – Откуда я знаю! – Это не всё, – вздохнув, сказала Екатерина Васильевна. – Те две картины из Русского музея. Они правда очень похожи на «Особняк». Их давно не реставрировали, о колорите пока трудно говорить, но сама манера… Форма мазков, изображение растительности, то, как он делал заливку стен, как расписывал глубину неба… – Это ведь хорошо? – с надеждой спросила Аня. – Если подтвердится, что это ваш Берг, то будет проще с картиной? – Нет. Будет сложнее. Как я уже сказала, Александр Берг, картины которого нашлись в Русском музее, погиб при пожаре. Так вот этот пожар случился в семьдесят седьмом году! За три года до перестройки особняка на Пречистенке. За три года до того, как там заложили оба флигеля. За три года! Так что вариант с ошибочной датировкой не проходит. И даже если Берг побывал в Москве, о чём не сохранилось никаких упоминаний, то он увидел обыкновенные двухэтажные палаты с деревянными пристройками! – А на картине ни одного деревянного строения, зато стоят оба флигеля, – больше для себя проговорила Аня. – Именно. – Значит, этот Берг другой. – Максим передал все бумаги Диме. – Однофамилец. – И работал в схожей манере? – с сомнением спросила Аня. – Всё может быть. – Слишком много совпадений, – Екатерина Васильевна налила себе чай. – Надо подождать. Вот если экспертиза покажет, что Берги совпадают, тогда и будем ломать голову. – Откуда это всё? – Максим указал на документы, которые Дима сейчас пытался сфотографировать на шпионскую ручку. – Знакомый помог. Краевед. Он лучше меня ориентируется в московских архивах. Но это только начало. Он обещал раскопать что-нибудь ещё. – Почему об этом ничего не было в каталоге? – О чём? – рассеянно спросила Екатерина Васильевна. Она явно устала после долгого дня. Ане стало её жаль. Нужно было скорее заканчивать с ужином и расходиться по кроватям. – О путанице с датами. Думаю, это… – …подняло бы цену? – Да. Ведь это интересно. Скрытый слой картины. Датировка картины с разницей в шесть лет. – Я тогда про особняк ничего не знала. – А краевед? – не успокаивался Максим. – Я написала ему на прошлой неделе. – Почему не писала раньше? – Не хотела привлекать внимания к картине. Думала продать её и… – Екатерина Васильевна вздрогнула, будто сказала что-то лишнее, и с опаской посмотрела на сына. – Не хотела привлекать внимания, – тихо повторил Максим. – Мам, откуда он у тебя, этот «Особняк»? – При чём тут это? Екатерина Васильевна, так и не ответив, принялась убирать тарелки. Аня встала ей помочь. Вскоре все отправились спать. Только Дима ещё долго возился с фотографиями. Его шпионская ручка не оправдала ожиданий. Почти все снимки оказались размытыми. Спали в двух комнатах: Екатерина Васильевна с Аней, Максим с Димой. Ночь прошла спокойно, если не считать того, что под утро на крыше загрохотало железо. Проснувшись, Аня услышала голоса и тяжёлые шаги. Люди переходили с места на место, потом остановились где-то над окном и затихли. Окно было открыто, и Аня настороженно ловила каждый шорох, готовилась разбудить Екатерину Васильевну, но та и сама уже проснулась: – Что там? – Не знаю. Кто-то ходит. Едва Аня произнесла это, как с крыши вновь донеслись голоса – на одной ноте во всю силу затянули «Спят курганы тёмные». Скорее скандировали, чем пели. Особенно дружно и надрывно кричали: «Парень молодой!» Исполнив песню два раза подряд, закончили своё выступление ещё более надрывным «Зенит! Зенит!» и ушли. Развеселившись, Аня прошептала: – Питер… Утром она услышала, как Максим просит Диму не спрашивать его маму о пропавшем друге из аукционного дома. Аня поняла, что новостей об Абрамцеве по-прежнему нет. Позавтракали хлопьями, но с утра ничего не успели обсудить – на кухне стало тесно и шумно. Уже стояли в прихожей, когда у Екатерины Васильевны зазвонил телефон. Она с удивлением взглянула на экран старенькой «Нокии 3310». Ответила. И в следующее мгновение её лицо изменилось. Аня прежде не видела, чтобы кто-то так стремительно бледнел. Дима и Максим уже вышли на лестничную площадку и ничего не заметили. – Как… – Голос Екатерины Васильевны неожиданно стал серым, кислым, как табачный дым, будто словам не хватало воздуха. Ей что-то говорили по телефону. Ане показалось, что говорят сквозь слёзы. Екатерина Васильевна закрыла глаза. Глубоко вдохнула и выдохнула. Потом ещё раз. Убрала телефон от лица – Аня увидела, что у неё дрожат руки, – и произнесла уже более уверенно: – Максим. Максим её не слышал. Они с Димой о чём-то говорили за приоткрытой дверью. – Максим! – На этот раз голос прозвучал твёрдо, почти жёстко. Бледное лицо заострилось. Казалось, что без этой твёрдости Екатерина Васильевна потеряется в подступавшей дымке страха или отчаяния. – Что? – Блокнот и ручку. |