Книга Новый год в октябре, страница 53 – Андрей Молчанов

— Пока нет… — сказал Прошин неуверенно. — То есть результаты есть, но…

— А сколько, позвольте спросить, вы ухлопали на это времени и средств?!

Демократический тон мигом истаял. Гудел грозный начальственный бас. Тоже неплохо поставленный.

— Но это же наука, — тихо сказал Прошин. — Тут нахрапом не возьмешь. Это же не бревна таскать.

— А вот тебе бы полезно и бревна потаскать… А-а-а! — по-медвежьи взревел Антонов и, выпятив живот, двинулся на Прошина. — Старый знакомый, как же! Очень большой любитель повозражать. Ну, держись! Я ему выговор влепил, — доложил он Бегунову. — За что-то… Как твоя фамилия?

— Прошин.

— Точно. Прошин, — обрадовался Антонов. — Попался, Прошин. Живым не выйдешь. Ну ладно, погоди там… — Он кивнул на дверь.

Алексей фыркнул и вышел.

— Породистый мужик. — Антонов проводил его взглядом. — Но строптивый. Ладишь с ним, ничего?

— В чем дело? — спокойно спросил Бегунов. — Я сам не могу ответить за своих подчиненных?

— Мне хотелось выслушать полифонию, — заулыбался Антонов. — Послушать двух, так сказать, субъектов и создать для себя объективное мнение. Собственно… создавать тут и нечего… Тему я закрываю. Побесились — будет. До фельетонистов уже дело дошло! Хороши!

— Каких еще фельетонистов?

— Каких… Из газеты, вот каких. Приперся сегодня хлыщ. Наглый такой…

— Странно… — Бегунов пожевал губами. — При чем здесь… Да и о чем писать-то?

— Они найдут о чем, — буркнул Антонов, смахивая со стола невидимую пылинку. — Они знаешь какие… Ославят, а потом ищи справедливость.

— Дай мне месяц на эту тему. Деньги от медиков получим. Я как-то закрутился, упустил из внимания… А сплеча рубить не надо. Кстати за всем этим стоят люди, больные люди…

— Ну пошел-поехал! — отмахнулся Антонов. — Прямо как поп с паперти. Или с минарета-алтаря, как еще там, не знаю… Вот что. Ты у меня получишь три дня. Ровно. Не выколотишь за три дня денег — капут. О больных врачи должны заботиться. Заплатят — пожалуйста. Нет — извини. А то экспериментаторы нашлись, тоже!

Бегунов не спеша спустился по светлой мраморной лестнице, застеленной казенным ковром. Прошину он не сказал ничего определенного, и того кольнуло: значит, не доверяет старик, считает — все им подстроено…

«А все же — струхнули! — подумал он с горьким удовлетворением. — И чего испугались-то? Холостого выстрела, пшика!»

…Из НИИ Бегунов позвонил в клинику. Директор, услышав его голос, быстро сказал:

— Мне, право, неудобно, Михаил…

— Васильевич.

— Васильевич. Э… Сегодня окончательно выяснилось: гипотеза Соловьева ну… Вероятно, неоправданна. Извините, я утром оперировал, сейчас принесли гистологическое заключение… Перезвоню завтра, хорошо?

— Зачем? Мы все выяснили. — Бегунов положил трубку. Затем посмотрел на нее, пробормотал: — Черт знает, что такое… — Набрал номер Антонова по «вертушке», сказал: — Закрывай!

— На пенсию пора, — подумалось вслух.

— Да что вы, Михаил Васильевич! — всплеснула руками вошедшая в кабинет секретарша. — Вам еще работать и рабо…

— Пора. Кончилось мое время. Истекло. Устал.

Каждую субботу Прошин взял себе за правило посещение секции карате — вспоминал молодость. Секция считалась закрытой, сугубо ведомственной, но тренер — давнишний, еще со школьных лет, приятель — устроил пропуск. В секции кроме зала с татами, гирями и тяжеленными мешками с песком, висевшими на канатах, имелись также бассейн, сауна и батут.

От четырехчасовых занятий он получал громадное удовольствие: мышцы наливались силой, походка становилась пружинистой, легкой, а после сауны тело охватывала истома свежести и здоровья.

Одно было плохо во всех этих физкультразвлечениях — недоставало компаньона, а публика, собиравшаяся в секции и состоящая главным образом из профессионалов, Прошина не привлекала. Созрела идея пригласить Полякова.

Услышав о карате и прочих ужасах, тот поначалу отнекивался, но затем, соблазненный бассейном и сауной, согласился.

В секцию он прибыл с ящиком чешского пива, вызвав таким поступком неодобрительный гул в рядах мастеров рукопашного боя, склонявшихся к абсолютно спортивному образу жизни. Прошин, также стоявший на здоровых позициях спортсменов, удовлетворился квасом — ледяным, крепким; от него щекотало в носу и навертывались слезы.

Благодетеля своего он затащил вкушать прелести жизни в ведомственной бане не только из расчета на то, чтобы посидеть за компанию в раскаленном пару голышом; сверхзадачей была докторская. Шло смутное время игры. Бегунов об анализаторе молчал, но можно было надеяться на самое лучшее, в том числе на выигрыш вояжа в Австралию, принимая во внимание информацию, полученную от Козловского. Тот звонил накануне, и до Прошина долетело сквозь треск в трубке: «Извини, но мне вся это не очень нравится… Костюм не подошел… как вернуть…» Прошин, не ответив, хлопнул пальцем по рычагу. Этот маленький человечек с его своеобразной праведностью раздражал, как комар. И все повторные его звонки перебивались такими же небрежными хлопками. Данный кон игры был сыгран, и теперь предстояло другое: диссертация. А с ней определенно не успевалось, и гипотетические сроки проталкивания ее на ученом совете, рассылка экземпляров по авторитетам и сбор отзывов переваливали далеко за октябрь.

И Прошин возложил надежды на Полякова.

Тот сидел на гладкой струганой скамье, вытирал обильный пот и, постанывая от жары, вливал в себя очередную бутылку пива.

— Ты, Леха, умный мужик, — говорил он в перерывах между жадными глотками. — Понять, что здоровье ценнее всего безо всяких предварительных неприятностей, — это нужен ум! Воля! Слушай, неужели каждую субботу скачешь тут, как балерина в кимоно? Маладе-ец мужик! И местечко нашел — уметь надо. Чудо! Все, я теперь тоже с тобой… Кости ломать — уволь, а в баньке с превеликим удовольствием…

— Конечно, старик, конечно, — поддакивал Прошин, думая, как бы начать разговор. Начинать в лоб не хотелось.

— Спорт — великая штука! — Поляков откупорил седьмую бутылку. — А я, представь, обожаю кататься на велосипеде. Надеваю брючки, кепочку и жарю вечерком по мостовой под ухмылочки владельцев «жигулей» и прочей преуспевающей публики. Красота! Слушай, покупай себе велодрын, а? Вместе кататься будем.

— На велосипеде до тебя употеешь добираться.

— А ты его в «Волгу» сунь! Покатаемся — опять в «Волгу» и езжай себе обратно при помощи внутреннего сгорания…

— Ты почему не женишься? — внезапно спросил Прошин.

— Да ты что?! — поразился Поляков. — За идиота меня считаешь? Или за старого хрена? Не-ет, брат, я еще… — Он подвигал дряблыми бицепсами. — Я еще… У меня же их пропасть! — отыскался наконец точный ответ. — Ты чего…