Книга Ураган. Книга 1. Потерянный рай, страница 226 – Джеймс Клавелл

– Что такое, сахиб?

– Не знаю. Наверное, ничего.

Гуэнг легко толкнул его в бок и показал рукой. Часового на стуле на веранде снаружи не было.

– Может, пошел отлить.

Раньше с ними всегда был хотя бы один охранник. И днем и ночью. Прошлой ночью их было двое, поэтому Росс сделал в своей кровати чучело и оставил Гуэнга отвлекать их, а сам выскользнул из заднего окна и отправился к Эрикки и Азаде один. На обратном пути он едва не налетел на патруль, но охранники были сонные и невнимательные, и ему удалось проскользнуть мимо.

– Посмотри, что там сзади, – прошептал Росс.

Они снова смотрели и ждали. Рассвет примерно через час, прикинул Росс.

– Сахиб, может, это был просто дух гор, – тихо предположил Гуэнг.

В краю на вершине мира бытовало поверье, что ночью духи посещают кровати спящих мужчин, женщин и детей, когда с доброй целью, когда с дурной, и что сны на самом деле не что иное, как истории, которые эти духи нашептывали.

Маленький гуркх продолжал ощупывать темноту глазами и ушами.

– Думаю, нам стоит уделить духам должное внимание.

Он вернулся к своей кровати и надел ботинки, переложил талисман, который держал под подушкой, в карман своей форменной рубашки, потом надел сверху халат горца и чалму. С привычной ловкостью он проверил гранаты и карабин и уложил в грубый заплечный мешок патроны, гранаты, воду и небольшой запас провизии. Кукри проверять не было нужды, нож всегда был под рукой, всегда смазанный и вычищенный на ночь – и наточенный на ночь – перед самым сном.

Теперь и Росс был полностью готов. Только вот к чему? – спрашивал он себя. И пяти минут не прошло, как ты проснулся, и вот, погляди на себя: кукри свободно ходит в ножнах, предохранитель снят – и чего ради? Если бы Абдолла желал тебе вреда, то уже забрал бы у тебя оружие или попытался забрать.

Вчера днем они слышали, как 206-й поднялся в воздух, и вскоре после этого их навестил Абдолла-хан.

– Капитан, извините за задержку, но охота за вашими головами стала только хуже. Наши советские друзья назначили за вас очень высокую цену, – весело сообщил он им. – Достаточную, чтобы даже я, может быть, почувствовал искушение.

– Будем надеяться, что этого не случится, сэр. Как долго еще нам придется ждать?

– Несколько дней, не больше. Похоже, вы зачем-то очень сильно нужны Советам. У меня была еще одна депутация от них, просили помочь им схватить вас, первая была здесь еще до вашего появления. Но не волнуйтесь, я знаю, где лежит будущее Ирана.

Вчера вечером Эрикки подтвердил информацию о награде:

– Сегодня я был рядом с Сабаланом, они зачищали еще один пункт радиолокационного наблюдения. Некоторые из рабочих подумали, что я русский – среди приграничного населения многие говорят по-русски, – и сказали, что надеются первыми поймать британского диверсанта и его помощника. Награда – пять лошадей, пять верблюдов и пятьдесят овец. Это целое состояние, и если о вас знают даже так далеко на севере, можете быть уверены, вас и здесь ищут.

– Русские наблюдают за вами?

– Только Чимтарга, но даже и он, похоже, там не командует. Распоряжается только мной и вертолетом. Те, кто говорил по-русски, все спрашивали меня, когда мы двинемся через границу большими силами.

– Бог мой… а у них есть основания для таких вопросов?

– Сомневаюсь, скорее просто слухи. Люди здесь ими живут. Я одному такому говорю: «Никогда», а он только фыркнул и сказал, что у нас тут тысячи танков и войск стоят, ждут, дескать, своими глазами видел. На фарси я не говорю, поэтому не знаю, может, это был еще один кагэбэшник, переодетый горцем.

– А этот «груз», который вы вывозите оттуда? Что-нибудь важное?

– Не знаю. Несколько компьютеров, множество черных коробок и бумаг – они держат меня подальше от них, но ничего из оборудования не демонтировалось специалистами, его просто вырывали из стены, обрезали провода, складывали кое-как с болтающимися концами. Единственное, что рабочих по-настоящему интересует, – это содержимое кладовок, особенно сигареты.

Они поговорили о побеге. Планы строить невозможно. Слишком много непредсказуемого.

– Не знаю, как долго они будут заставлять меня летать, – сообщил Эрикки. – Этот ублюдок Чимтарга сказал мне, что премьер-министр Базарган приказал американцам покинуть еще две точки, далеко на востоке, ближе к Турции, последние, что у них здесь оставались, приказал им немедленно эвакуировать персонал, а оборудование не трогать. Мы вроде бы должны лететь туда завтра.

– Это вы сегодня пользовались двести шестым?

– Нет, это был Ноггер Лейн, один из наших капитанов. Он прилетел сюда с нами, чтобы отогнать двести шестой назад в Тегеран. Управляющий нашей базой сообщил мне, что они задействовали Ноггера, чтобы осмотреть кое-какие районы, где идут боевые действия. Когда Мак-Ивер перестанет слышать о нас, у него будет шок и он пошлет поисковую группу. Это, возможно, даст нам еще один шанс. А как у вас обстоят дела?

– Мы, наверное, улизнем. Я что-то начинаю сильно нервничать в этой мерзкой лачужке. Если мы снимемся с места, то, возможно, направимся к вашей базе и спрячемся в лесу. Если сможем, дадим вам знать, но вы нас не ждите. Хорошо?

– Хорошо, только на базе никому не доверяйте, кроме двух механиков, Диббла и Арберри.

– Я могу для вас что-нибудь сделать?

– Вы могли бы оставить мне одну гранату?

– Конечно. Вы ими когда-нибудь пользовались?

– Нет, но я знаю, как они работают.

– Хорошо. Держите. Выдерните чеку и сосчитайте до трех, не до четырех, потом бросайте. Оружие вам нужно?

– Нет-нет, спасибо. У меня есть мой нож, но вот граната может пригодиться.

– Помните, они иногда оставляют за собой изрядный кавардак. Ну, мне пора. Удачи.

Росс взглянул на Азаде, когда говорил это, видя, какая она красивая, и так остро чувствуя, что их время уже начертано среди звезд, или на ветре, или в звоне колоколов, который летом был такой же неотъемлемой частью горной страны, как и сами ее пики. Он все спрашивал себя, почему она ни разу не ответила на его письма, потом школа сообщила ему, что она уехала. Уехала домой. Уехала. В их последний день она сказала ему:

– Все то, что произошло, может не повториться снова, мой Ясноглазый Джонни.

– Знаю. Если не повторится, я умру счастливым, потому что знаю, что такое любовь. Правда. Я люблю тебя, Азаде.

Последний поцелуй. Потом он спустился к поезду, помахал рукой на прощание, продолжал махать, пока она не пропала из виду. Пропала навсегда. Может быть, мы оба знали, что расставались навсегда, подумал он, ожидая здесь, в темноте их крошечной хибары, стараясь решить, что им делать: ждать дальше, спать или бежать. Может быть, все именно так, как сказал хан, и нам здесь ничего не грозит. Пока. Нет причин не доверять ему совершенно. Вьен Роузмонт был не дурак, а он сказал, что ему можно дове…