Книга Золотой стриж, страница 64 – Екатерина Соболь

Все растущие поблизости растения – и старые, и несметное число новых – сошлись в тесный зеленый купол. Снаружи что-то вздрогнуло – видимо, Ястребы пришли в себя и начали решать вопрос. Но растения выдержали, они были могучими созданиями, куда сильнее, чем кажется. Нил судорожно выдохнул.

– Так я мог… – начал Кадет, прижимая к себе трясущегося монструма, – мог еще в тот день бросить гребень, и он спрятал бы меня от птиц?

Снаружи опять вздрогнуло. Нил понятия не имел, сколько времени понадобится Ястребам, чтобы уничтожить этот зеленый шатер. Мощные птичьи тела с размаху глухо бились об него, когти царапали и рвали растения.

– Бессмысленно, – тускло пробормотал Кадет. – Гребень просто отсрочил неизбежное. И гребень, и секрет этот дурацкий – ерунда. Тоже мне дух. Никакого толку.

– Какой еще секрет? – вяло переспросил Нил.

Интересное слово вывело его из оцепенения, но не сильно: каким же надо быть неудачником, чтобы добраться до места и все равно никого не спасти.

– Дух сказал мне секрет, – пробормотал Кадет. – Это уже неважно.

Нил медленно повернулся к нему. Снаружи пролезла когтистая птичья лапа, но прореха в зелени тут же затянулась новыми ветками. Лапа отдернулась.

– Что еще в тот день было, о чем ты забыл рассказать? Он передал тебе всю аниму мира? Сказал, что он твой отец?

– Секрет бессмысленный. – Кадет пожал плечами, крупно вздрагивая всякий раз, когда снаружи раздавались гневные птичьи крики. – Я повторял его про себя много раз. Дух на старости лет, видимо, выжил из ума.

– Может, скажешь уже? – не выдержал Нил, сам пораженный тем, как же быстро возвращается надежда – вспыхивает от одной искры.

– Это просто стишок. Четыре строки, – нехотя произнес Кадет. – Вот:

Нил нахмурился. Признавать не хотелось, но, очевидно, Кадет был прав: это бессмыслица. От ближайшего дерева с треском отвалилась огромная ветка. Когти уже порвали купол в нескольких местах, и дыры затягивались все медленнее. Недолго им осталось тут сидеть.

– Нет. Смысл должен быть, – процедил Нил. – Должен.

Он сжал голову обеими руками, чувствуя приступ какого-то лихорадочного вдохновения – жить хотелось так, что голова работала с поистине ястребиной скоростью.

«Что посеял, то пожнешь». Видимо, это значит… Может, как с анимой? Что заработал, то и получишь?

«Что потратил, не вернешь». Тут ясно: что закончилось, то закончилось.

«Начинай с пустых страниц». То же самое: начинай все заново.

«И учись летать у птиц». М-м-м. У каких именно? У стрижей?

Нил выпрямился. Дух сказал это в тот день, когда землю пытались захватить Ястребы. Что, если… Что, если он имел в виду как раз их? Но чему, чему у них можно научиться? Нил посмотрел на исчерканный рисунками камень, лежащий около его руки, – и замер. Мысль, которая пришла ему в голову, была такой огромной, такой невыносимо огромной, что оглушила его, как удар.

– Что? – выдохнул Кадет, глядя ему в лицо.

Зеленый купол хлестнули когти, и на этот раз лапа пролезла целиком. Нил тихо засмеялся, и Кадет посмотрел на него, как на сумасшедшего, на совершенно больного. Нилу было все равно – корка ледяного ужаса на его сердце треснула, и он чуть воздухом не захлебнулся, пока говорил:

– Ястребы придумали способ захватывать чужие места силы. Дух хранил землю, что еще могло показаться ему ценным? Это… Это не бессмыслица, а руководство. У других народов не получилось вернуть места силы, потому что старое вернуть нельзя, вы были правы. – Нил схватил Кадета и лихорадочно прошептал. – Но можно создать новое. И я знаю как. О, я понял как! Идем.

– Далеко? – спросил Кадет, глядя, как рвется лиственный покров и переплетение веток, и Нил подумал: «Надо же, да он пошутил!»

– Довольно далеко. – Нил побарабанил по губам, вспоминая. – Полчаса. Вроде. Где-то так.

Кадет даже не удостоил ответом такую ерунду, но Нилу и не нужно было его одобрение. Он встал и надавил обеими руками на стену из деревьев и травы, крепкую, как плетень.

– Подвиньтесь, – мягко сказал Нил. – Давайте. Я спасаю землю, и вы мне очень, очень поможете, если немного… Немного подвинетесь.

Он представил то, что хочет получить, изо всех сил – не только умом, но и всем телом, каждой вспышкой испуганной надежды, памятью о маме, желанием спасти чужую собаку, нежеланием умереть.

– Давайте, – прошептал он, цепляясь потеплевшими от золота пальцами за туго сплетенные ветки. – И вы, и я, мы все создания земли. Давайте же. Помогите.

– Если место силы можно создать, создай прямо тут! Приложи руку к чему угодно: другому камню, дереву, иначе нам конец!

– Нет, – беспечно ответил Нил. – План другой.

Он нажал сильнее – и стена растений начала меняться.

– У тебя – план? Поверить не могу, – пробормотал Кадет, завороженно озираясь.

Тесная лиственная пещера медленно начала перестраиваться, менять форму. Когтистые лапы испуганно отдернулись. Снаружи, похоже, лезли новые и новые растения: головокружительно и сладко запахло хвоей, цветами, свежей листвой. Зеленая пещера отрастила несколько ответвлений – точно таких, какие представил себе Нил. Туннели из растений тянулись во все стороны, ветвились, с треском и шорохом уходили вдаль. Новые растения и старые переплетались, все, что дремало в земле, совершенно все, – ожило.

И Нил пошел в ту сторону, в которую хотел попасть, с трудом выпутывая ноги из высокой травы. Вокруг деревьев обвивались ползучие растения, трава вперемешку с разноцветными цветами касалась ног, и Нил на ходу вел ладонью по морщинистой коре, по невесомым травинкам и высоким, сладко пахнущим цветам. Все постоянно менялось и росло – бесконечное буйство жизни.

– Ты сделал столько ходов, чтобы сверху было не видно, куда ты идешь по этому лабиринту, – еле слышно проговорил Кадет. – Пожалуй, ты не совсем тупой.

Нил улыбнулся, не оборачиваясь. Слабости он не чувствовал – наоборот, анима внутри будто росла и росла, чувства обострились, цвета казались очень яркими, и он ощущал растения вокруг так, как Кадет, наверное, ощущал монструма, – будто часть себя. Он слился с этим лесом, переплелся с землей, она была частью его, а он – ее частью. Нил спихнул с ног лапти и пошел босиком, чувствуя ступнями траву. Ощущение времени исчезло, не имело больше значения, потому что для земли времени нет, она вечно умирает и рождается заново, и Нил понятия не имел, сколько они шли, прежде чем впереди замаячило пятно света. Кадет шел следом, держа на руках собаку.

Они вышли из тихого зеленого хода на берег, и в лицо ударил ветер с озера, свежий и влажный, пахнущий осенью. Повсюду медленно выпрямлялись склоненные деревья, вдалеке в небе метались Ястребы, которым пришлось разлететься во все стороны, чтобы его искать: лес до самого горизонта выглядел так, словно его повалила буря.