Книга Жребий обреченных. Механическая пустошь, страница 70 – Константин Нормаер

Старик кивнул. Немного помедлил, словно не знал что от него хотят, а потом медленно засучил рукав. Там где красовался своим уродством знак «Р» кожа была намного темнее. Ганер почесал клеймо, и не дождавшись одобрения, скатал рубаху обратно.

— А оружие твоих напарников? Где оно?

Приблизившись к лошади, старик похлопал по седельной сумке.

— Можешь идти, — разрешил привратник.

Ганер развернулся и направился на мост. Теперь решетка была поднята, а ворот его ждали двое стажей. Темная форма, с красными полосами и ярко-желтыми пуговицами, которые поблескивая на солнце привлекала к себе внимание.

— Стрелок, — поприветствовал один из стражей.

— Ты знаешь процедуру, — сказал второй.

Старик кивнул в ответ.

Они миновали ворота. Прошли внутрь башни и поднялись вверх по лестнице.

— Оружие, ценные вещи на стол, ганер, — с порога потребовал сутулый человек в преклонных годах. Был он сед и лыс в темечки. И облачен в свободные одежды, которые раньше носили монахи-послушники. Но на служителя церкви все-таки не походил, а больше напоминал проклятого временем архивариуса.

Стрелок сложил свой скромный скарб на стол и отошел в сторону.

Кашлянув в кулак, старик одобрительно кивнул, но направился не к столу, а к массивным огромным полкам, на которых пылились толстые тома. На каждом корешке был только порядковый номер. Стянув одну из учетных книг, старик вновь проявил задатки легочной болезни и начал не спеша перелистывать толстые страницы.

Стрелок покорно ждал.

— Вот, нашел, — наконец произнес архивариус. — Твое имя Рич Свенсон.

— Свонсон, — поправил его стрелок.

— Не перебивай, — тявкнул архивариус. — Я и говорю — Свонсон. Сын Патрика и Лии. Прачки и пекаря. Тех самых что жили на улице Звонарей. Подтверждаешь услышанные сведенья.

— Подтверждаю, — кивнул стрелок.

— Раскаялся в бесчисленных поступках, которые совершил. В том числе насилие, убийство и истязание.

— Верно.

— И в знак благодарности дарованной тебе шерифом ты поступил на службу Грей-Рока.

— Так и есть.

Старик быстро закивал, убрал фолиант обратно на полку и посеменил к столу. Медленно опустившись в глубокое резное кресло, архивариус макнул перо в чернильницу — рука зависла над белой страницей, — и с интересом спросил:

— Говори, стрелок Рич Свенсон, состоящий в свободном услужении шерифа города Грей-Рок, что видел ты за время своей охоты. Изменился ли Гниющий мир или остался прежним? И почему тебе не удалось вернуть клейменных обратно, за стены? Говори все без утайки, ты же знаешь, амбарная книга не выносит обмана.

Лицо ответчика отразило явное недовольство:

— Не имею привычки болтать попросту языком.

— А вот это мы и проверим. Отряд во главе с лейтенантом Моргеном уже приближается к кривому повороту, — проскрипел архивариус.

3

Люди с яркими металлическими бляхами в виде грозного ока, действовали стремительно и умело. Почти также умело как их предшественники, но более осмотрительно.

Лейтенант Морген замер напротив стойки и требовательно постучал ладонью по столешнице.

— Хозяйка! Хозяйка!

Мамаша Бетси седела рядом с мужем на широкой кровати для постояльцев и сложив руки, как прилежная ученица, не шевелилась.

— Ты что оглохла?! — возмутился лейтенант.

— Я слушаю вас, — ответила хозяйка. Тихо и осторожно.

— У меня к тебе масса вопросов, — немного растерявшись продолжил Морген. — В твоих интересах на них ответить. Иначе…

— Иначе что?.. — перебила его хозяйка. — Чем ты хочешь мне угрожать.

К лейтенанту приблизился один из солдат и что-то шепнул на ухо. Лицо Моргена вытянулась, а на скулах заиграли желваки.

— Здесь были охотники, так? Отвечай, мне уже надоедает говорить с пустой. Люди Рича Свенсона, где они?

— Все здесь, — равнодушно произнесла хозяйка и указала кивком на темный угол, где возвышался ящик с приправами.

Лейтенант сделал шаг в направлении и остановился прямо на полпути.

Трупы охотников были аккуратно сложены в ряд. Как и полагали местные традиции — руки скрещены на груди, глаза и рот прикрывают медные пластины.

— Твою мать! Что это такое?! — вскрикнул Морген, заранее зная ответ. Рука потянулась к кобуре.

— То что ты искал, — в голосе хозяйке сквозило ледяное равнодушие. Немного подумав она добавила: — Мой тебе совет: убирайтесь отсюда! А если решишь рыть носом, то учти близнецов я тебе не отдам. Ни тебе, ни твоему гадкому шерифу!

— Заткни свою пасть! Взять их. Живо! — взревел лейтенант. Он словно не слышал этих предупреждений.

Солдаты кинулись к кровати, но командный голос ветерана заставил их остановиться и попятиться назад. Резким движением он дернул военный мундир, пуговицы затрещали по швам и разлетелись в стороны.

Переглянувшись, солдаты растерянно уставились на лейтенанта. Впрочем, им это мало чем помогло. Он также как и его подчиненные не знал как реагировать на выходку старика.

Чуть выше пояса, прямо под грудиной, виднелся пояс из бордовых тротиловых шашек. Связаны они были аккуратно, фитиль в пучок, а главный тянулся к шее.

Улыбнувшись во весь беззубый рот, ветеран от всей души затянулся пузатой сигарой. Его недуг на время отступил, вернув его в реальность. Впрочем, сейчас она не сильно отличалась от болезненных воспоминаний. И все-таки бывший гвардеец был счастлив. Впервые за долгие годы болезни он чувствовал в себе силы. А страх в глазах противника только подогревал затухшее сердце.

— Ну что уставились, выродки? — поинтересовался ветеран. — Или не расслышали что сказал моя любимая женушка?

Это выглядело вызывающе и настолько неправдоподобно, что лейтенант закусив губу, попятился назад.

— А ну стоять! — взревел ветеран. Сигара зло запрыгала во рту. Ее кончик едва коснулся фитиля, но искры не выдал.

— Успокойся, старик, — выставив руки вперед Морген предпринял попытку все решить мирными переговорами.

— Сынок, по-моему ты меня не понял! — улыбка стала хищной. — Не в твоем положении говорить такое. А ну живо на колени. Все до единого. И пукалки свои выбросили. Вон, к этим олухам, — старик указал на неподвижные тела охотников. Иначе все взлетит к собачим богам!

В серьезности намерений никто не усомнился. Поэтому непрошенным гостям ничего не оставалось как подчиниться.

— Вот и славно ребятки, — выдал ветеран и обернулся: — А теперь дорога говори, тебя больше никто не посмеет прервать.

Мамаша Бетси благодарно кивнула, утерла рукавом выступившие слезы. Собралась с мыслями и начала свою исповедь: