Онлайн книга «Нездешние»
|
– Какого черта? – Мы все подробно обсудили, – говорит Парсон, – и решили, что, хотя в этом образе жизни нам многое мило, – он переглядывается с миссис Бенджамин, и та кивает, – нам лучше будет отправиться домой. – Домой? В смысле… – Да, на ту сторону, – кивает миссис Бнеджамин. – А это можно? – Теперь некому нам запретить, – говорит Парсон. – И мы сошлись в том, что с помощью линз это вполне осуществимо. До той стороны всего один короткий шаг. Не знаю, как там сейчас, – вероятно, Мать превратила наш дом в руины. Но это не значит, что его нельзя отстроить. Ее нет, а значит, есть надежда. – А что остальные ваши? – Думаю, почти все погибли в огне, – отвечает миссис Бенджамин. – Они – вернее, их сосуды, их тела. Они больше не привязаны к этому миру. Скорее всего, они в той или иной форме уже на той стороне. Одинокие, бездомные, беспомощные… их всего-то и надо объединить и немножко направить. – И тогда вы сможете все повторить, – подает голос Грэйси. – Вернуться и попытаться заново… – Нет, – отвечает миссис Бенджамин. – Во-первых, с нами больше нет Матери, так что вряд ли у нас возникнет желание вернуться. И, во-вторых, у нас не будет линз. – Почему не будет? – удивляется Мона. – Потому что мы просим закрыть их за нами. – Закрыть и запереть, – уточняет миссис Бенджамин. – Зачем? – спрашивает Мона. – Мы здесь показали себя тщеславным, заносчивым дурачьем, – говорит Парсон. – Хотелось бы об этом забыть. – А если не сумеем забыть, хотя бы извлечь урок, – добавляет миссис Бенджамин. Мона отворачивается. – Вы нам поможете? – спрашивает Парсон. – Поможете закрыть дверь? – Мы понимаем, что многого просим, – говорит миссис Бенджамин. – Но кто-то должен остаться, чтобы ее закрыть. Еще одно дело, мисс Брайт. Всего одно. Мона смотрит на Грэйси. И вздыхает – меньше всего ей хочется возвращаться в Кобурнскую, – но говорит: – Подожди меня здесь. Это ненадолго. Они снова петляют по полным гулких шепотков коридорам. Впрочем, теперь здесь не так жутко, как в прошлый раз. Запустение, разруха. – Там для вас не опасно? – спрашивает Мона. – Да, – отзывается Парсон, – думаю, опасно. Наш мир перенес бурю. Ее устроила Мать, чтобы спугнуть нас из гнезда. Она редко обходилась пустыми угрозами. – Так зачем же вы уходите? – А вы хотели бы видеть нас здесь? Тех, кто так поступил с вами? – Ну… тех уже нет. В самом деле, это были не вы. Парсон обдумывает ее слова. – Вы ведь говорили с Матерью? – Что? – Когда вас ударило молнией. Мне знакомы ее приемы. Она говорила с вами, да? – Да, говорила. – И что-то предлагала? – Откуда вы знаете? – Мать всегда что-то предлагает, мисс Брайт, – объясняет миссис Бенджамин. – Ну да, предлагала. – А вы отказались, – продолжает Парсон. – Да. – Почему? – Не знаю. То, что она предлагала, показалось мне… нечестным. Получилась бы подделка, вроде Винка. Парсон кивает. – Вы сделали мудрый выбор. И перед нами теперь такой же: выбор между жизнью там, такими, как есть – какие мы есть на самом деле, со всеми несчастьями, сложностями, – и жизнью здесь – не настоящими, без боли, без трудностей, без смысла. Они снова подходят к комнате с линзами, но теперь в ней не осталось ничего неземного. – По ту сторону линз может быть опасно. Но, по мне, это лучше альтернативы. Парсон оглядывается на миссис Бенджамин и протягивает ей руку, помогая перешагнуть порог. – Знаете, мисс Брайт, – говорит вдруг та, – вы могли бы уйти с нами. – С какой стати? – Ну, вы в какой-то степени из наших. Место, куда мы отправляемся, можно назвать домом предков. Не знаю, чувствуете ли вы себя дома здесь… но, может быть, с нами вам больше повезет. Хотя дверь тогда останется открытой, ведь закрыть за нами будет некому. Парсон неодобрительно косится на миссис Бенджамин. – Я просто хочу дать ей выбор, – спокойно оправдывается та. Мона задумчиво смотрит в зеркало, представляет, что бы увидела, прими она это предложение. Но качает головой, отказываясь. – Рад слышать, – объявляет Парсон. – Думаю, здесь для вас больше надежды. – Почему вы так говорите? – Трудно объяснить. По-моему, вы – человек любящий, мисс Брайт. Вы не Мать – вы многое можете дать другим. Не мне решать, что вам делать, но я бы посоветовал покинуть эти места, найти, о ком заботиться, и жить честно, насколько позволяет этот мир. Камеру с линзами вновь наполняет гудение. Их глаза вздрагивают огоньками свечей. – Не забудь, – говорит миссис Бенджамин. – За нами надо закрыть. – Но я не умею, – отвечает Мона. – Это просто, – объясняет Парсон. – Зеркало, которое смотрит само в себя, уже не зеркало. Поверхность линз идет рябью. Мона видит красные звезды, вершины, далекую, чужую страну покосившихся серых башен… – До свидания, мисс Брайт, – говорит Парсон. – До свидания, милая, – повторяет миссис Бенджамин. Две детские фигурки стоят посреди камеры, смотрят старыми глазами и улыбаются молодыми улыбками. Мигнув раз, другой, третий, они исчезают. Мона, не двигаясь с места, протягивает к линзам руку, нащупывает границы, как несколько минут назад. «Столько миров, столько времен, стоит только пожелать». Но она вспоминает слова Парсона и наклоняет зеркало, нагибает медленным осторожным движением, так, чтобы в нем отражалась только другая линза, одна линза и… Словно лед звенит. Мона поднимает глаза: линзы больше ничего не отражают, они непрозрачные, как свинцовые пластинки. Подойдя, она касается их. Тепловатые, но твердые. – Вот и все, – произносит она вслух. Грэйси ждет ее на краю плато. И говорит: – Я тут подумала… надо бы спуститься? – Она кивает на догорающие внизу руины. – В Винк? – спрашивает Мона. – Да. Может, там кому-то нужна помощь, или нам что-то нужно, или… не знаю. Вдруг что-нибудь? Поразмыслив, Мона отвечает: – Нет. – Почему нет? – Думаю, там ничего не осталось, Грэйси. По-моему, все выгорело… если не хуже. По-моему, лучше нам оставить его в покое. |