Книга Жнец, страница 45 – Нил Шустерман

– С тех пор, как ты сел в машину, ты не произнес ни слова.

– Когда у меня будет что сказать, я скажу.

Роуэн ехал со жнецом Вольта в антикварном, отлично ухоженном «Роллс-Ройсе» времен Века Смертных. Желтая мантия жнеца резко контрастировала с темно-коричневыми тонами интерьера машины. Управлял машиной шофер. Они ехали через район, где дома постепенно становились все больше, а прилегающая к ним территория все обширнее. И вот особняки уже потерялись за внушительными воротами и увитыми плющом стенами.

У Вольты, одного из учеников Годдарда, желтая мантия была украшена цитринами. Он был младшим жнецом, чуть старше двадцати лет – в том возрасте, когда так важно отсчитывать прошедшие годы. Черты лица и цвет кожи Вольты напоминали о его африканских корнях, и по контрасту с тоном лица и рук мантия казалось более желтой и яркой, чем была на самом деле.

– А что, есть какая-то причина, по которой вы выбрали для своей мантии цвет мочи?

Вольта рассмеялся:

– Думаю, ты отлично впишешься в коллектив. Жнецу Годдарду нравится, что все в его окружении остры как лезвия.

– Почему вы пошли за ним? – снова спросил Роуэн.

Этот честный вопрос, казалось, задел жнеца больше, чем плоская шутка про мочу, и он нахмурился:

– Жнец Годдард – визионер. Он прозревает наше будущее. А мне гораздо интереснее будущее сообщества жнецов, чем его прошлое.

Роуэн отвернулся к окну. День был ясным, но тонированные стекла автомобиля блокировали часть света, и потому казалось, что на солнце нашло частичное затмение.

– Вы сотнями лишаете людей жизни. Это то будущее, которое вы имеете в виду?

– У нас такая же квота, как у других жнецов, – только и ответил жнец Вольта.

Роуэн повернулся к жнецу, который, казалось, предпочитал избегать его взгляда.

– Кто был вашим наставником? – спросил Роуэн.

– Жнец Неру.

Роуэн вспомнил, как жнец Фарадей на конклаве разговаривал со жнецом Неру. Похоже, они состояли в дружеских отношениях.

– Как он относится к тому, что вы тесно общаетесь с Годдардом? – спросил он.

– Для тебя он – Досточтимый жнец Годдард! – произнес Вольта немного раздраженно. – И меньше всего меня волнуют чувства жнеца Неру. У старой гвардии жнецов устаревшее представление о жизни. Они неспособны понять мудрость перемен.

Он говорил о переменах так, словно они были вполне осязаемой вещью. Тем, что способно сделать человека сильным за счет одного только своего веса – словно это был гимнастический снаряд.

Они остановились перед коваными железными воротами, которые медленно отворились.

– Вот мы и приехали, – сказал жнец Вольта.

Подъездная дорожка в четверть мили вела к настоящему дворцу. Там их приветствовал слуга, проведший их внутрь.

Громкая танцевальная музыка немедленно обрушилась на Роуэна. Повсюду были люди, своим видом и количеством напоминая: сегодня канун Нового года. Казалось, весь особняк и местность вокруг него пульсируют, подчиняясь ритму музыки. Люди смеялись, пили, – и смех звучал еще громче. Некоторые из гостей оказались жнецами – и не только из разряда спутников и учеников Годдарда. Были там и разного калибра знаменитости. Остальные – просто красивые люди, так сказать, профессиональные посетители вечеринок и разного рода праздников. Тигр, приятель Роуэна, всеми силами стремился к такой роли. Многие об этом говорили, но Тигр действительно имел это в виду.

Слуга провел их за особняк, к огромному бассейну, который больше подходил бы для курортного отеля, чем для дома. Там были водопады, бар, устроенный прямо в бассейне; там танцевали и смеялись еще более красивые люди. Жнец Годдард расположился в пляжном домике на краю глубокой стороны бассейна и обозревал раскинувшуюся прямо перед ним праздничную сцену. Ему прислуживало несколько хорошеньких биороботов женского пола. На Годдарде была мантия обычного для него ярко-синего цвета, но в более роскошном варианте, чем тот, что он носил на конклаве. Это была его праздничная мантия. А интересно, подумал Роуэн, у него и плавки с бриллиантами?

– Роуэн Дэмиш, – произнес Годдард, когда Роуэн, сопровождаемый жнецом Вольта, подошел к домику. Знаком он велел слуге, проходящему с подносом, дать Роуэну бокал с шампанским. Когда же Роуэн не взял бокал, Вольта насильно сунул ему шампанское в руку и растворился в толпе гостей, предоставив своему спутнику самому защищать себя.

– Прошу! Развлекайся, получай удовольствие! – сказал Годдард. – Сегодня подают шампанское «Дом Периньон».

Роуэн пригубил. А не накажут ли его за вино? Ведь ему еще не исполнилось даже семнадцати! Но потом он вспомнил, что эти правила к нему более не применимы. И пригубил из бокала еще раз.

– Я организовал это празднество в твою честь, – сказал жнец, показывая на танцующих.

– Что вы имеете в виду? – не понял Роуэн.

– Именно то, что сказал. Это – твой праздник. Тебе нравится?

Сюрреалистическая картина окружавшей их роскоши была более пьянящей, чем шампанское, но пришлась ли она Роуэну по душе? Он чувствовал себя странно – и еще более странно оттого, что считался на этом празднике почетным гостем.

– Я не знаю, – ответил он наконец. – Мне не приходилось бывать на таких вечеринках.

И это было правдой: его родители были свидетелями стольких рождений, что перестали их праздновать. Ему везло, когда они вспоминали, что неплохо было бы хоть что-нибудь ему подарить.

– Ну что ж, – сказал Годдард. – Пусть этот праздник будет у тебя первым из многих, которые за ним последуют.

Роуэн вынужден был напомнить себе, что этот жнец с обаятельной улыбкой был как раз тем человеком, который организовал его с Ситрой смертельное состязание. Но трудно было не поддаться очарованию этой роскоши. Каким бы безвкусным ни был разворачивающийся перед Роуэном спектакль, адреналин гудел в его крови.

Годдард похлопал по креслу, стоящему рядом. Роуэн сел от него по правую руку и, подумав, спросил:

– А разве восьмая заповедь не запрещает жнецу владеть чем-либо, кроме кольца и мантии?

– Правильно, – весело отозвался Годдард. – Запрещает. Но здесь нет ничего, что принадлежало бы мне лично. Еду доставили мои благодетели, гостей приглашал не я, а само поместье хозяин щедро предоставил в мое распоряжение – на столь длительное время, сколько я сочту уместным освящать эти стены своим присутствием.

При упоминании о поместье человек, чистивший бассейн, взглянул на Годдарда и через мгновение вернулся к работе.

– Ты должен перечитать заповеди, – сказал жнец Годдард. – Ты не найдешь там ничего, что запрещало бы жнецу пользоваться всеми удовольствиями, которые делают жизнь привлекательной. А мрачная интерпретация, которую дает им старая гвардия жнецов, – это реликт прошедших времен.