Онлайн книга «Свои, родные, наши!»
|
– Но послушай! – недоверчиво бормотал Сергей. – Я-то написал письмо, ни на что не надеясь! В каком-то незнакомом бородаче с края земли показалось что-то такое, до боли знакомое… Котька! Неужели это действительно ты?! Константин расхохотался. – Нет, я просто в себя прийти не могу! – счастливым голосом выкрикнул Сергей. – Скажи на милость, какого хрена ты столько лет не объявлялся?! – О, дружище, это длинная история! – протянул Константин. – Ты уверен, что тебя там не подслушивают серьезные товарищи в штатском? – Да плевать! – сердито сказал Сергей. – Рассказывай! – Да я уж и сам не помню, с чего все началось, – проговорил Константин. – Нет, лучше все при встрече. Я прилечу. Где увидимся? В Москве, в Ветровске? – В Лондоне! – решительно ответил Сергей. * * * – Как ты думаешь, может быть, эта болезнь – наказание за мои грехи? – с отвращением спросил Герман. Лиля пожала плечами. Ее меньше всего тянуло сейчас философствовать. Задача была куда проще: ухитриться сделать Герману укол – и заставить его выпить микстуру. Его отказы следовать предписаниям врача были вполне объяснимы: лекарства от этой чумы двадцатого века еще не придумали, а то, что прописывал врач, носило только общеукрепляющий характер. По большей части Герману хотелось, чтобы все его мучения (не столько физические, сколько психологические, ибо ожидание скорой, неминуемой, полной страданий, а главное – позорной смерти, несомненно, страшно терзало его) поскорей кончились. И все же ему хотелось жить, он надеялся на чудо, и Лиля понимала, что сейчас ее присутствие было как бы частью такого чуда, как бы подкрепляло самые безумные надежды Германа. Если Лиля, так жестоко им обиженная, обманутая, сидит рядом и он прижимает ее руку к своему сердцу, если она не бросила в самую трудную минуту, – то, может быть, и жизнь его не покинет? Лиля это чувствовала, понимала, но боль оттого, что это невозможно объяснить Сергею, что с каждым днем он от нее все больше отдаляется, продолжала ее терзать, враждуя с жалостью к Герману. – Все куда-то бежал, стремился к славе, признанию – и… – Арефьев обреченно, с тяжелым хрипом вздохнул. – Ты и дочка – самое дорогое, что у меня есть. – А хочешь, чтобы я сказала ей, что ты ее отец? – тихо спросила Лиля. Герман подумал, потом слабо качнул головой: – Нет… не надо. Я не хочу, чтобы она меня таким запомнила. Не надо… ни говорить, ни приводить. Лиля кивнула. – С днем рождения тебя, родная, – вдруг сказал Герман. – Я не забыл. Лиля изумленно глянула на него. А она-то и не вспомнила… вот докатилась, про собственный день рождения забыла! Это было бы смешно, когда бы не было так грустно! Внезапно так и ударило воспоминанием: ей шестнадцать, отец дарит ей голубой сияющий «Москвич», и на этот день рождения приезжает Сережа со своей целины… Правда, не один, а с Динарой, и Костя, чтобы защитить сестру от горя, вечером увозит Динару покататься… Нет, лучше не вспоминать! Костя! Сергей! Иных уж нет, а те далече… Ни того, ни другого она больше не увидит. Герман с усилием поднялся с дивана, побрел к камину, взял с полки какую-то черную коробочку, махнул Лиле: – Иди сюда. Иди. Открыл коробочку. В руках у него были золотые часики, усыпанные бриллиантами: – Это тебе. Возьми! – Нет, – решительно сказала Лиля. – Они слишком дорогие. Лучше потратить эти деньги на лечение. – Да это бижутерия, – усмехнулся Герман. – Подделка. Бриллианты не настоящие, искусственные. Но очень искусные. – А ты знаешь, что дарить часы – это плохая примета? – попыталась снова возразить Лиля. – А что в моем положении – хорошая примета? – криво усмехнулся Герман, и она не нашлась, что ответить. Он надел часы Лиле на руку. Вещь была красоты изумительной, неважно, что подделка! Уже ближе к ночи, уложив Аришку, Лиля решила все же отметить день своего рождения. Поймала московское радио – звучали «Подмосковные вечера», как по заказу! – налила вина в бокал, чокнулась с бутылкой… В это мгновение в дверь позвонили. Лиля насторожилась. Неужели Герман? С него станется подняться с постели, вызвать такси, приползти сюда, чтобы вдохнуть еще глоток жизни… Хотя нет, он же сказал: не хочет, чтобы Аришка видела его таким. – Who is here? Никто не отвечал. Лиля осторожно открыла дверь – и ахнула: – Иван Илларионович?! Ростопчин вручил ей огромный букет белых роз и бутылку знаменитого игристого «Меррета», которое патриоты-англичане ценят даже выше французского шампанского. Трогательно, по-старорежимному поздравил: – От всей души и многая лета! – Проходите, проходите, пожалуйста! – оживленно засуетилась Лиля. – Ох, Иван Илларионович, если бы вы не пришли, я бы выпила бутылку вина и всю ночь проревела от одиночества. – Ну, тогда выпьем вместе, – сказал он и снял с полки почему-то три бокала. – Выпьем немного, но вполне достаточно. – А что, – удивилась Лиля, – мы еще кого-то ждем? – Ну, жизнь полна неожиданностей, – развел руками Ростопчин, открывая бутылку. – Насколько я помню, по русскому обычаю первые три тоста должны быть за здоровье именинницы. И тут в дверь снова позвонили. Да как резко, настойчиво! Ростопчин хитро взглянул на Лилю, и та вдруг догадалась о том, о чем не смела и мечтать: – Это он? Это Сережа?! – Я полагаю, что не Маргарет Тэтчер! – усмехнулся Иван Илларионович. Лиля бросилась открывать – и очутилась в объятиях Сергея. Правда, он обнимал ее одной рукой – в другой был огромный букет белых лилий! – Здравствуй, Карамелька! – своим незабываемым голосом произнес он. – Разве я мог забыть этот день? – Сереженька, ну как, как такое может быть?! – шептала Лиля счастливо. – Я всегда говорю – мир полон неожиданностей, – весело сказал Ростопчин. – И не без добрых людей, – кивнул Сергей. – Это Иван Илларионович сделал мне вызов. – А Сережа помогает мне с изданиями русских писателей, – улыбнулся Ростопчин. – Будем издавать Набокова, Мандельштама, Бродского… – И Камышеву, – подхватил Сергей. – Вот видите – скоро будет новая книжка! Он взял со стола несколько листков машинописного текста – и вдруг увидел под ними часики. – Карамелька, откуда такая роскошь? – Они не настоящие, – улыбнулась Лиля. – Это бижутерия. – А-а, – успокоился Сергей, – а то я уже думал, мне пора начинать ревновать. Такие подарки просто так не делают. |