Онлайн книга «Комната шепотов»
|
– Я вас ненавижу, – сказал мальчик. – Меня ничуть не обижает, когда ты так говоришь, – сказал липовый Бойд Хиггинс. – Я ведь знаю, ты имеешь в виду не это. – Именно это, черт побери. – Не ругайся, сынок. Это вредно для твоей души. Мы с мамой любим тебя. Мы понимаем твое состояние, всегда будем любить тебя и помогать тебе. – Нет у меня никакого состояния. – Это называется расстройством личности, Харли. – Опять это ваше вранье. – Слава богу, твое расстройство пройдет с возрастом. Мы знаем, ты борешься с ним уже сейчас, и нам хотелось бы помогать тебе еще больше, чтобы ты справился с этим. – Значит, у меня дурацкое расстройство личности? – Верно. – Тогда почему вы не отведете меня к психиатру, к какому-нибудь специалисту? – Школа – лучшее место для твоего лечения, Харли. Ты должен это хорошо понимать. – Никакая это не школа. Ни учителей, ни классов, ни уроков. Липовый отец улыбнулся и кивнул: – Это не такая школа, к которой ты привык. Я уже говорил: это школа-пережидание. – Какой в этом смысл? Продолжая улыбаться, самозванец снял одну руку с рулевого колеса и потрепал Харли по плечу, словно желая убавить его злость. Раздраженный этой снисходительностью, Харли сказал: – Вы нас не проведете. Ни на минуту. Все ребята знают, что вы не те, кем кажетесь. – Ты уже сто раз говорил это. Но это часть чертова расстройства личности, Харли, глупая мысль о том, будто все мы роботы, или люди-стручки, или еще что-то. Если вас лечить, с возрастом все пройдет. Не бери в голову. – Если нас лечить? – Именно. – Черт возьми, нас вообще не лечат. – Не ругайся, сынок. Это некрасиво. – Где это дурацкое лечение? Как нас лечат? – Лучше, чем ты в состоянии понять. Со временем ты сам оценишь. Они обогнули северо-восточную оконечность озера. Город лежал в нескольких милях впереди. – Вы меня не напугаете, – сказал Харли. – Это хорошо, сынок. Тебе незачем бояться. Никто и пальцем тебя не тронул. И не тронет. Тот, кто выдавал себя за его отца, был неотличим от Бойда Хиггинса. Он и говорил, как Бойд Хиггинс. Но настоящий Бойд Хиггинс никогда не лгал Харли, никогда не проявлял высокомерия по отношению к нему, а этот высокомерный, все время врущий тип был настоящим куском дерьма. – Вы все время врете. Вы кусок дерьма. Самозванец улыбнулся и отрицательно покачал головой: – Ты говоришь так из-за расстройства. Это пройдет, когда ты вылечишься. – Если бы вы были моим отцом, то наказали бы меня за такие слова. – Послушай, сынок, если бы ты потерял ноги, я бы не стал тебя наказывать за то, что ты не можешь ходить. И я ни в коем случае не стану наказывать тебя из-за твоего расстройства. «Шевроле-сильверадо», «рейнджровер» и «хонда-аккорд» торжественной процессией проехали по Доменной Печи. Для маленького городка здесь было слишком много сувенирных магазинов, торговых рядов и ресторанов. Все они имели причудливый вид и располагались вдоль широкой главной улицы с кирпичными тротуарами и старинными фонарями. Городок процветал не только благодаря двум с лишним сотням богатых гостей, которые останавливались в вечно переполненном пятизвездочном отеле, – сюда часто приезжали на денек люди из разных мест, даже из таких далеких, как Нэшвилл, Луисвилл и Лексингтон. По обеим сторонам улицы росли голубые ели с отвисшими голубовато-зелеными ветками, круглый год украшенные гирляндами крохотных лампочек, отчего Коммерческая палата нарекла Доменную Печь Городом-где-всегда-Рождество. Расти здесь было одно удовольствие, особенно если твои мама и папа владели «Гаванью Хиггинсов», чем-то средним между закусочной и кафе-мороженым. Но теперь город стал для Харли чужим. Ему не позволяли гулять по улицам. Старые дома, лавки и деревья, не освещенные в этот час, выглядели такими же, как прежде, – но теперь то, что раньше привлекало его и даже казалось волшебным, выглядело зловеще. За пределами городка Лейквью-роуд сворачивала на запад. В двух милях впереди высился величественный отель. – Скажите еще раз, почему вы называете это место школой-пережиданием. – Я говорил это уже сотню раз, но могу и повторить, если ты от этого успокоишься. Мы называем ее школой-пережиданием, потому что твое расстройство лечится прежде всего временем. Ничего не поделаешь, нужно переждать, пока проклятая болезнь не пройдет сама. – Пока мне не исполнится шестнадцать? – Верно. – А до этого времени я буду в тюрьме? – Послушай, Харли, мальчик мой, не мучай меня такими разговорами. Ты знаешь, что это не тюрьма. Ты получаешь все, что хочешь, а кроме того, тебя хорошо кормят, ты дышишь свежим воздухом и получаешь прекрасный уход. Харли хотелось выть. Выть, выть и выть, пока не кончатся силы. Он знал, что он не сумасшедший. Но ведь настоящие сумасшедшие именно так и вопят в своих психушках. Он не стал выть и сказал: – Я читал книгу о расстройствах личности. – Молодец. Познай себя, как говорится. – Мне может понадобиться другая книжка об этом. – Значит, она у тебя будет, сынок. Мы купили тебе все книги, которые ты просил. Ты же знаешь, мы только рады – читай все, что пожелаешь. Нам с мамой все равно, что ты читаешь, даже если книга непристойная. Что угодно, лишь бы ты мог интересно проводить время. Надо только оставаться в школе и проводить там время, и все. – Что это за расстройство личности, которое само проходит в шестнадцать лет? – Такое, как у тебя, сынок. – И как оно называется? Самозванец рассмеялся точно так же, как Бойд Хиггинс: – Господи помилуй, мальчик, я всю жизнь делал сэндвичи и мороженое. Моя голова не приспособлена для запоминания медицинских терминов в тридцать букв. – А почему ровно в шестнадцать? – Насколько я понимаю, мозг продолжает расти и после шестнадцати, но в это золотое время он созревает полностью. Когда он созреет полностью, ты будешь готов. – Готов. – Готов, как никогда. – Готов к чему? – Готов к тому, чтобы выйти из этого состояния. – Вы хотите сказать, за одну ночь? – Если я правильно соображаю, то да. Они миновали въезд в отель и продолжили путь. – Еще два года, считая от сегодняшнего дня. – От вчерашнего – от твоего дня рождения. Когда ты вылечишься, мы вздохнем с облегчением. К нам вернется тот Харли, которого мы знали. |