Онлайн книга «Варан»
— Здравствуй, добрый человек, — сказал Варан, не вылезая из саней. — К Приморкам я правильно еду? Человек у костра молчал. Варан только сейчас увидел, что рядом лежит, опутанная веревками, туша морской козы. Охотники, особенно с добычей, всегда смотрят неприветливо, подозревая в каждом встречном любителя легкого мяса. — Путник я, — Варан развел руками, показывая, что ножа в ладони не прячет. — Еду к Приморкам. Далеко? — Недалеко, — охотник наконец-то разжал узкие бледные губы. — Проезжай, старичок. Прямо по вешкам, от развилки направо — будут тебе Приморки. — Погреться не пустишь? — А разве холодно? — Да уж не жарко, — Варан улыбнулся. — Что ж ты, мужик, старика безоружного боишься? Съем я твою козу? Охотник отвернулся. Он был очень молод, в его глазах Варан действительно казался стариком и действительно, может быть, безоружным. — В ней костегрыз, — сказал охотник, глядя себе под ноги. — Проезжай. — Эге, — Варан перевел взгляд с парня на тушу у огня и снова на охотника: — Брось. Себе дороже. Парень помотал головой: — Нет. Я ее добыл… Дома жрать нечего. Я его вырежу. Варан выбрался из саней. Коротко проиграл тягунам «отдыхать». Мушки сбились клубком, загудели, затрещали, вытирая тонкими ногами прозрачные крылышки. — Помочь? — спросил Варан. Парень посмотрел удивленно: — Ты чего, дед? — Какой я тебе дед, — Варан подсел к костру, скинул рукавицы, протянул руки к чахлому огоньку. — Я путник, бывалый, можно сказать, человек… — Ты тоже? Варан удержался от резкого движения. Очень медленно поднял голову: — А у вас тут часто ходят путники? — Да проезжал один… С неделю назад. Совсем старый. У нас ночевал в доме… — Огонь разводил? — А ты откуда знаешь? — Обычай такой с Побережья. В Степи тоже принято… — А ты откуда знаешь?! — Бродил я и на Побережье, и в Степи… Парень смотрел на него, забыв про свое копье, про козу, про костегрыза. — Врешь, — сказал, будто защищаясь. — Нигде ты не был. — А он? Тот путник, он тоже врал? Парень отвел глаза: — Нет. Он… не врал. — Ушел он? Или… — Варан задержал дыхание. — Ушел, — парень снова смотрел в огонь. — Одну только ночь переночевал. — С почтарем? — Нет. Караван за горы шел, так он с караваном… — Когда? — Я же говорю — с неделю… Варан поднялся: — Ты костегрызов когда-то гонял? — Нет. — И взялся?! Ну дурак… Парень забормотал что-то обиженно и зло, но Варан не слушал. Подошел к козе — туша лежала на боку, и внутри ее, под обращенным кверху вздувшимся боком, что-то явно шевелилось и слышалось потрескивание. Варан брезгливо поморщился. Бродячая Искра удалялся и удалялся, проклятый караван нес и нес его по направлению к горам… Неподалеку дышало и перебрасывало камушки холодное море. В стороне от костра «шкура» покрывалась инеем; парень был седой с головы до ног. Варан тоже был седой — и, в отличие от одежды, его борода никогда уже не оттает. Он тряхнул рукавом. Узкий длинный нож вывалился в ладонь; Варан положил его лезвием в костер. Парень смотрел во все глаза. — По какой дороге ушел караван? — По тракту. — Другой караван скоро? — Не знаю. — И как тебя угораздило взять козу с костегрызом? Парень насупился. Ничего не ответил. — Сюда, — потухшим угольком Варан нарисовал крест на круглом боку козы. — Сюда ударишь копьем, когда я скажу… Только сильно бей, не бойся ей шкуру попортить… Если собственная шкура хоть немножко дорога… Готов? Парень двумя руками взялся за копье. Побледнел. Посмотрел на Варана; кивнул. — Ну, — Варан надел рукавицы, взял нож из костра, — Император в помощь! Треугольный наконечник копья с треском пробил козью шкуру. Чмокающий звук эхом отразился от ледяного потолка над головами, и вернулся, и вернулся опять. Из кровавой пробоины в шкуре взметнулась темно-красная медуза с режущей кромкой по краям студенистого купола. Парень-охотник вскрикнул. Медуза сжалась в комок — будто в предсмертной судороге; на самом деле одним таким сокращением костегрызы отнимали человеку руку. Варан дождался, пока купол с зазубренной кромкой не раскроется снова, и пырнул в самый центр его раскаленным ножом… * * * — Не будет каравана, — сказал почтарь. — Или сам отправляйся, или сиди и жди. А что? Слепи себе домишко, с месяц продержишься, а там потеплеет. — Спасибо, — Варан снова влез в сани. — Некогда мне ждать. — Смотри, ночь идет! Замерзнешь и тягунов погубишь… Вместо ответа Варан вытащил губную гармошку и проиграл своей упряжке «вперед». Тракт оказался дорогой, настоящей дорогой, а не кротовым лазом в снегу. В Приморках Варан накормил тягунов салом и сахаром. Прозрачные крылья жужжали уверенно и мощно. Караван идет медленно, останавливается у каждого домишки, поджидает отставших, подолгу отдыхает и запасается пищей. Между бродягой и его преследователем — шесть дней… Провожая его, молодой охотник сказал с тоской: — Я бы с тобой ушел. Видит Император — ушел бы… — В чем же дело? Пойдем. Парень удивился. Долго молчал, помогая Варану ладить упряжку. — А тот… Сказал, что, мол, оставайся, на одном месте лучше, родина, и все такое… — Сам решай. Захочешь — уйдешь. Как я ушел когда-то. — Так ведь, — руки парня, привычно пристегивавшие тягунов к шлеям, замедлили движение, — невеста у меня. Она не уйдет — у нее мать больная, и вообще… что это такое — баба в пути? Не бывает… Варан вдруг разозлился. Это не было раздражением, не было минутной вспышкой — это был настоящий приступ ярости, холодной, трезвой. — Решай, чего ты хочешь, — сказал он, отстраняя парня от упряжки. — Если просто бродить, бездельничать и кормиться сказками — тогда да, тогда лучше жениться. А если… Парень хлопал глазами. Ему всю жизнь казалось, что бродяга — именно тот, кто бродит, бездельничает и кормится сказками; он не понимал, почему гость вдруг захлопнулся, как дверь, не оставив ни щелочки доброго расположения. — Ты боишься смерти? — спросил Варан. |