Книга Золотая пыль (сборник), страница 77 – Генри Мерримен

– Да, как этого и стоит ожидать от мадам.

Старик с улыбкой посмотрел на меня.

– А, вы обо всем догадались. Никогда нельзя чувствовать себя в безопасности, имея дело с теми, кто разбирается в лошадях. В этих людях развивается наблюдательность.

Но мне сдается, не требовалось большого таланта, дабы заметить, что мужчины и женщины, скупые на слова, зачастую умеют стремительно действовать.

Имя Люсиль в разговоре не всплыло ни разу. Мои собственные чаяния и надежды отступили под воздействием событий последних дней на второй план, ведь лишь наполовину человек тот, кто не склоняется покорно, подчас получив от судьбы такой удар.

В течение дня мы выяснили некоторые подробности, касающиеся хищения суммы, насчитывающей более восьмисот тысяч фунтов в английской валюте. Мист, как оказалось, получил указания выехать из Парижа восьмичасовым утренним поездом и доставить часть этой суммы в Лондон. Деньги виконт передал ему накануне вечером.

– Я неосторожно сунул оставшееся в ящик своего письменного стола, прямо на глазах у этого негодяя, – сообщил нам патрон. – Этим утром я, беспокоясь из-за таких огромных денег, собрался заглянуть в ящик, а потом проследить за отбытием Миста с Северного вокзала. Представьте себе: ящик был пуст! Я поспешил на вокзал, но и там Миста, разумеется, не оказалось.

Рассказывая, старик раскачивался в кресле взад-вперед. На какие жертвы идет человек ради денег и какие страдания терпит из-за них! Виконт был так убит горем, что стоило отвлечь его от тяжких мыслей, но даже для досужего человека вроде меня оставалось еще много невыясненного.

– Как должны были перевозиться деньги? – спросил я.

– В чеках на пять тысяч фунтов каждый, выписанных Джоном Тернером на различных американских и европейских банкиров по моей личной просьбе.

– И вы подписали эти чеки?

– Нет.

– Как же тогда Мист обналичит их? – удивился я.

– Путем подлога, друг мой, – горестно отозвался виконт.

Предположение имело под собой почву. Мне представилась элегантная фигура месье Миста, его гибкая шея, вокруг которой так и хотелось сомкнуть пальцы. Видев этого господина лишь со спины, я испытывал сильное желание посмотреть ему в лицо. Читатель из меня не великий, но как-то мне попались строки, крутившиеся в голове с первой нашей встречи с Шарлем Мистом:

Заметив, что я поднялся, виконт спросил о моих планах, причем с беспокойством, появившимся в последнее время в его голосе. В тщеславии своем я приписал это тому, что хозяин до некоторой степени стал зависим от меня.

– Навещу Джона Тернера, потом буду искать Шарля Миста, пока не найду.

Не успел я опомниться, как Альфонс Жиро уже тряс мне руку и наверняка обнял бы, если не вспомнил про свой английский костюм и строгость манер, к которому тот обязывает.

– Но друг мой, мир так огромен! – в отчаянии провозгласил молодой француз.

– Верно. Но он недостаточно велик, чтобы вместить месье Шарля Миста и вашего покорного слугу.

Остаток дня я провел в обществе Джона Тернера, который отнесся к происшествию весьма цинично, но тем не менее снабдил меня важной информацией.

– Можете не сомневаться, что я не подписал бы чеки, не получив предварительно с Клериси и барона эквивалентную сумму в банкнотах и золоте. Любому дельцу неприятна пожива другого.

И мой тучный друг хмыкнул. Выслушав мои планы, он расхохотался.

– Очень похвально и благородно, но поздновато, – заявил Тернер. – Поймать вы его не сможете, зато изрядно развлечетесь и одновременно очистите поле для Альфонса Жиро, чтобы тот без помех ухлестывал за Мадемуазель Люсиль.

Тем же вечером я организовал расспросы, решив дождаться результатов, и лишь потом ринуться за Мистом лично. Не стану отрицать, что на мое решение частично повлиял и ожидаемый на следующее утро приезд мадам де Клериси и Люсиль.

Прибыв утром на Лионский вокзал, я имел удовольствие наблюдать, как обе дамы сходят с марсельского экспресса. Люсиль едва удостоила меня взглядом. За время поездки до улицы Пальмье я ввел мадам в курс дел. Она слушала мой отчет с сосредоточенным вниманием, бросая по временам на меня такой взгляд, что говорить что-либо, кроме чистой правды, не могло даже прийти в голову.

Прибыв в особняк, мы узнали, что Альфонс Жиро вышел, а виконт еще в своей комнате. Хозяин спал мало и очень переживает, сообщил лакей. Когда мы поднимались по лестнице, я заметил, как обе дамы бросили инстинктивный взгляд на запертую дверь кабинета виконта. Люди питают неутолимое любопытство ко всему, что касается смерти или греха. Мадам прямиком проследовала в апартаменты супруга. На верхней площадке виднелась открытая дверь утренней гостиной. Она служила местом сбора семьи, где мы обычно присоединялись к дамам за завтраком.

Люсиль вошла внутрь, не прикрыв за собой двери. Привыкнув бросаться на любой барьер с ходу и переживать падения, в которых сам же виноват, я последовал за Люсиль в залитую солнцем гостиную. Девушка наверняка слышала мои шаги, но не обратила внимания. Она подошла к окну и остановилась, положив ладони на подоконник и глядя в сад.

– Мадемуазель!

Люсиль слегка повернула голову и горделиво кивнула, воззрившись не на меня, а на пол перед моими ногами.

– Что вам угодно, месье?

– Чем я обидел вас?

Она пожала плечами, и я, глядя на нее, в очередной раз и навсегда понял, что весь мир заключается для меня в одной этой женщине.

– Признавшись в своих чувствах к вам и будучи осмеян, – вырвалось у меня, – я решил впредь не забывать о своем положении в этом доме. И не проявлять подобной неосторожности.

Мадемуазель теребила шнур занавески с таким детским выражением лица, что у меня защемило в сердце.

– Но, быть может, я оскорбил вас именно своей сдержанностью? Так я повторю еще раз: я люблю вас и, если угодно, можете снова посмеяться надо мной.

Девушка раздраженно топнула ножкой.

– Конечно, вы умнее меня, – сказала она. – Поэтому можете позволить себе сарказм и говорить вещи, на которые я не знаю чем ответить.

– Но вы хотя бы могли ответить на мой вопрос, Мадемуазель.

Люсиль повернулась и обратила на меня сердитый взгляд.

– Ну хорошо. Мне не нравятся манеры английских джентльменов.

– Вот как?

– Вы сказали, что не бедны, а богаты, и стали секретарем у папы не из нужды, но по… по другой причине.

– Да.

– И тут же я узнаю от мистера Гейерсона, что у вас нет ни гроша и вам приходится трудом зарабатывать на жизнь.