Онлайн книга «Второй»
|
Изо всех сил вдыхаю запах сосновых иголок. Вот за этот запах люблю это место; надо же было так испортить его тарзанкой. Канат привязан к толстой сосновой ветке на самом краю обрыва. Толкаешься и летишь над карьером; и назад. – У-у-ух-х-х, – полетел Марио, его очередь. Бритая макушка отсвечивает на солнце. Марио недавно болел, а его мать думает, что все болезни – в волосах. Вот и побрила наголо. У него оказалась неожиданно красивая форма головы, ему идёт. После него летит светловолосый Петер. А я не буду. Больно надо. Нет, я не трус. Просто не люблю это, не понимаю. Зачем бессмысленно рисковать. Если бы войти в горящий дом спасать человека – это да. А так… И потом, как я могу быть уверен, что канат не порвётся или что ветка не обломится? Вон как трещит! А за свои руки, пожалуй, я отвечаю. У меня сильные. Вдруг Марио оглушительно свистит, но уже поздно – полицейский хватает первого, кто подвернулся: меня. – Что это вы тут, а?! Свихнулись совсем! Это всё ты, всё ты их учишь своим штукам! …Конечно, я, больше некому. Терпеть он меня не может, вот что. – Доминик, беги! – кричит Шмулик. Они-то уже далеко, особенно Петер. Но я не бегу. Я смотрю мимо полицейского с самым идиотским видом, на какой способен, и мычу: – Да тут все… Все летают. И мы… А чего такого… А Петер не летал вовсе, просто смотрел. Мне ничего не будет. А вот Петеру мало не покажется: полицейский – его отец. – Спилю этот сук к чёртовой пр-р-рабабушке! – грохочет он. Ну да, ну да, киваю я, стараюсь казаться меньше и безобиднее. Дожидаюсь, пока они убегут подальше. И как только отец Петера теряет бдительность, я резко бодаю его затылком в подбородок, он на миг ослабляет хватку – и привет! Никогда, никогда этому коротышке-полицейскому не догнать Доминика! * * * …Я нахожу их в городе, болтаются на рынке. У Марио сегодня есть деньги, он заработал утром и теперь угощает всех горячими вафлями. Деньги отдают Петеру, и пока он солидно платит за вафли, Марио успевает стянуть ещё и пирог с мясом. С ними ошивается незнакомый парень в тельняшке. Новенький. Откуда взялся? – Доминик! – первым замечает меня Шмулик. – Как ты? Сбежал? – Чего сразу-то не свалил? – ухмыляется Марио. – Все утекли, а ты остался. Я же свистел! Похоже, они не понимают, что я просто дал им возможность убежать! – Чего он сказал-то? – хмуро спрашивает Петер. – Сказал, что пустит тебя на котлеты, – мстительно говорю я. – И ещё сказал, что спилит этот сук к чёртовой прабабушке. – А ты что? – А я сказал: если спилят тарзанку, так мы на колокольню будем лазать всё равно! – На колокольню! – вдруг загораются глаза у лысого Марио. – Вот это мысль! Чёрт дёрнул меня за язык. Мы дожёвываем пирог (мне всё же достаётся кусочек) и дружно тащимся на колокольню. Она стоит на главной площади, прямо напротив ратуши. Нарядная, будто кремовый торт. Но если нырнуть в арку, колокольня открывается с другой стороны. Там, где из-под слезающей штукатурки показались выбитые кирпичи. По этой стене можно залезть довольно высоко… Я легко добираюсь до первого карниза, касаюсь его рукой – всё, достал! – и прыгаю вниз. Невысоко, метра два тут. – А чего дальше-то не стал? – спрашивает новенький. Нацепил тельняшку и воображает себя матросом. – Мог бы подтянуться за карниз и спокойно дальше лезть. Боишься, что ли? Сговорились прямо. – Не боюсь я. Не хочу просто. Скучно мне с ними, надоели. А Матрос наседает, прямо нарывается: боишься, да? – Да не хочет он! Он не трус! – выкрикивает маленький Шмулик. Вот тут он и схлопочет у меня по чёрному кудрявому затылку, мне не требуются адвокаты! Матрос откровенно наседает, а я отхожу. Назад. Вот придурок, драться ему хочется, видите ли! А мне вот не хочется! Он сплёвывает: – Вот не думал, что на вашем берегу все такие. Кисейные барышни. Ого, книжный мальчик: кисейные барышни. Наши так не говорят! Наши… Наши – это вот Марио. Глаза наливаются горячим, и он бросается на Матроса, они катаются по земле… А я стою как дурак. Я просто не хотел драться. А эти двое хотели. Чего вот я теперь должен! Встали, отряхиваются. Марио смотрит на меня презрительно. Он почти всегда так смотрит на меня: думает, что я и правда трус. А жалко: мне кажется, мы с ним похожи. Только мы двое работаем по утрам. Этот, в тельняшке, уцепился за выбоины в стене и лезет на колокольню. Ну-ну, посмотрим. Это только кажется просто, тут надо знать… Я подсаживаю маленького Шмулика, подпихиваю его босую ногу – давай же, лезь! И он оказывается даже выше Матроса. Ещё чуть-чуть, и он достанет до карниза! – Самуэль!! – вдруг раздаётся истошный визг аптекаря, отца Шмулика. – Слезай немедленно! И чего он не в аптеке своей, почему мы сегодня натыкаемся на отцов? Странный какой-то день. Мы скатываемся со стены, летим со Шмуликом прочь, дворами и подворотнями и, только вылетев к реке, переводим дух. – Чего тебе будет? – спрашиваю его. – Ничего, – улыбается Шмулик. Надо же, Самуэль – какое у него имя оказалось серьёзное. – Ничего, он так только кричит. Нас догоняют остальные. Матрос ещё пытается задирать меня, но его не поддерживают. Меня никогда не будут особо дразнить. Вообще-то я знаю, что они терпят меня только по одной причине. Ну и пусть. – Оставь его в покое, – говорит Петер. Матрос пожимает плечами. И тут я лениво спрашиваю: – Ну что? Кто сегодня? Двое. Могу только двоих, мне и так попало в прошлый раз. Марио отходит. Он занят сегодня вечером – работает; мать просила помочь. Я вообще думал – Петер и Шмулик; но теперь ещё этот Матрос… Я могу провести их в цирк. Без билета. Я один. Интересно, Шмулик подлизывается ко мне из-за этого? Или просто так. Ведь может же быть такое, чтобы просто так! У всех троих несчастные глаза. Кто из них будет – двое? Матрос, в общем, непонятно откуда взялся, а Петер и Шмулик – наши… – Камень-ножницы-бумага, – решаю я. Я всегда решаю именно это. Не кто пойдёт, а какой жребий выбрать. Потому что никогда я не смогу сказать живому человеку: ты с нами не пойдёшь в цирк. Матрос проигрывает. – И пожалуйста, – говорит он, – больно надо! Отходит к Марио. – Ты когда-нибудь был в цирке? – спрашивает его Шмулик. Матрос качает головой. Неужели не был?! Ни разу?! – Тогда ладно, – тихо говорит Шмулик. – Иди вместо меня. |