Книга Курт Сеит и Шура, страница 68 – Нермин Безмен

– Он занимается перевозкой соли в порту. Он турок из Синопа, но обосновался здесь.

– Ты узнаешь Татоглу, если увидишь его?

– Конечно, узнаю.

Шура внезапно преобразилась. Она перестала жалеть себя. Она уверенно упаковала несколько своих вещей в чемодан, вытащила из-под кровати сумку, в которой лежали ее пальто и муфта. Она была готова ехать.

– Не будем терять времени, Махмут. Ты сказал, в полночь, не так ли?

Молодой человек смотрел на нее в изумлении.

– Да, я точно слышал, в полночь, но Сеит уехал уже некоторое время назад, может быть, он уже на борту.

Он запнулся, затем продолжил:

– В порт трудно пробраться. Большевики повсюду. Может быть, Татоглу уже покинул порт. Это очень опасно, очень…

– Мы оба хотим присоединиться к Сеиту, верно? Так что стоит рискнуть, Махмут!

Молодой человек был поражен ее смелостью и целеустремленностью. Он вскочил, просияв:

– Вы правы, идемте.

От волнения они не заметили, что Татя даже не шевельнулась. Выходя, Шура повернулась:

– Чего ты ждешь, Татя, пойдем!

Голос Тати был тих и мягок. Она приняла решение:

– Я остаюсь, Шурочка. Давай прощаться.

Шура не могла в это поверить. Она поставила чемодан и взяла ее за руки:

– Что ты говоришь, Татя, они уехали, ты что, не понимаешь? Если мы можем догнать их, надо сделать это сейчас, а то будет поздно. Это наш последний шанс, Татя.

Шура держала подругу за плечи и пыталась вырвать ее из отрешенности, встряхивала ее, но безуспешно. Время уходило.

Татя знала, как тяжело Шуре оставить ее. Поцеловав подругу в щеку, она сказала все тем же тихим голосом:

– Не беспокойся за меня. Я знаю, Джелиль вернется. Я не знаю про Сеита, но Джелиль обещал мне и сдержит обещание. Я буду ждать его. Когда бы он ни вернулся, он должен найти меня здесь.

Они обнялись, заплакали. Татя пыталась улыбнуться:

– Ты знаешь, я всегда думала, что такие прощания только на сцене бывают. Не могла и вообразить себе, что у себя в театре репетирую будущую драму своей настоящей жизни.

Своими тонкими пальцами балерины она поправила несколько выбившихся Шуриных локонов. Они поцеловались.

– Береги себя, Шура, красавица, будь очень осторожна. Если сможешь, напиши мне как-нибудь обязательно.

– Ты тоже! Татя, береги себя. Я никогда тебя не забуду.

– И я не забуду тебя. Ты знаешь, я счастлива, что ты уезжаешь.

Шура вышла. Жена Исмаила-эфенди дала ей большой крестьянский платок. Благодаря платку ее можно было принять за крестьянку. Махмута и Шуру проводили со всеми мусульманскими благословениями и молитвами.

Не прошло и десяти минут после ухода Шуры и Махмута, как Сеит и Джелиль вернулись. Татьяна бросилась Джелилю на шею:

– Я знала это… Я знала, что ты вернешься. Слава богу, ты здесь.

Джелиль чувствовал, насколько его любимая была напугана. Настало время рассказать ей о том, что он никогда не покинет ее, что решил остаться с ней в России. Он только подумал об этом, как услышал голос Сеита:

– Где Шура?

В голосе звучало нетерпение.

– Шура с Махмутом пошли искать тебя.

Сеит не верил своим ушам.

– С Махмутом? О Всемогущий Аллах! Они смерти ищут? Куда именно они пошли?

– Они думали, что ты отправился на корабль, Сеит. Они решили присоединиться к тебе.

Сеит заметался по комнате, как пойманный лев. Затем взял себя в руки, остановился, вынул золотые карманные часы и проверил время. Часы вернули его в тот день, когда он лично получил их от царя. Он закрыл глаза и потряс головой, чтобы отогнать воспоминания. Время убегало. Он посмотрел на Джелиля. Джелиль прочел его мысли и ответил:

– Успокойся.

– Если что-то случится с ними, я никогда себе не прощу, Джелиль. Я не могу оставить их.

Затем Сеит вспомнил о еще большей опасности:

– Я не знаю, что делать, Джелиль. Оружие должно быть отправлено этой ночью. Юсуф сказал, сегодня последняя ночь, когда он может помочь нам. Если все раскроется, они наверняка казнят моих отца, мать – всю мою семью. И слуг тоже!

– Хорошо, Сеит! Тогда начинай погрузку, а я отправлюсь за Шурой и Махмутом. Я не думаю, что они ушли далеко.

Сеит с благодарностью посмотрел на друга.

– Я все равно остаюсь здесь, у меня полно времени, – продолжал Джелиль. – А тебе надо считать минуты. Для тебя каждое мгновение дорого!

Они обнялись.

– Начинай погрузку, брат мой. Телеги уже готовы. Не жди нашего возвращения. Не беспокойся, все будет в порядке.

– Так мало времени, такая жалость… – прошептал Сеит.

– Жизнь полна сюрпризов. Когда-нибудь, может быть, у нас будет возможность посидеть, поговорить, вспомнить… Будь очень осторожен, Сеит, очень осторожен. Я не знаю, встретимся ли мы еще, я беспокоюсь за тебя.

– И я за тебя, Джелиль. Не жди утра, чтобы уйти, – чем быстрее вы с Татей затеряетесь, тем лучше.

Затем Сеит попросил:

– Когда найдешь Шуру, скажи ей все, что я собирался сказать ей сам.

Он взял свой чемодан и передал его Джелилю:

– Отдай ей. Там драгоценности. Это поможет ей какое-то время. Лучше всего ей было бы присоединиться к вам двоим. Я вверяю тебе свою любовь, брат мой, а себя – Аллаху.

Потом он обнял Татьяну:

– Прощай, Татя, заботься о Джелиле, пусть Аллах никогда не разлучает вас.

– Ах, Сеит! Ничто не будет прежним без тебя.

– Ничто больше не будет прежним, милая Татьяна, даже мы уже не те.

Его глаза встретились со взглядом Джелиля. Несмотря на справедливость приговора их бывшему другу, убийство есть убийство, и они чувствовали его тяжесть на своих плечах.

Джелиль ушел искать Шуру и Махмута, Сеит начал работать, перенося оружие с помощью Исмаила-эфенди, его сына и двух работников. Телеги подогнали к задней двери сарая. Исмаил шепнул что-то крестьянину и повесил торбы с овсом на шею лошадям.

Вначале они выстелили дно телег листьями. Затем загрузили два слоя ящиков с оружием, на них поставили ящики с виноградом, поверх накидали лоз и виноградных листьев и связали все пеньковыми веревками. Затем смазали колеса и оси оливковым маслом. Все это они делали в полной темноте. Сын Исмаила стоял на стороже, прислушиваясь к малейшему шороху.

Наконец телеги были готовы. Сеит переоделся в крестьянскую одежду. Он встал на колени и положил ладони на землю. Она была мягкой и теплой. Он будет тосковать по ней. Он зачерпнул ее горсть и дал ей просыпаться сквозь пальцы. Казалось, сама его жизнь протекает сквозь пальцы.