Онлайн книга «У зла нет власти»
Максимилиан стоял. Проём смыкался. Я поняла, чего он ждёт: он хочет прыгнуть туда, не оставив себе шанса на возвращение, протиснуться сразу перед тем, как сомкнётся окно… — Макс, — сказала я. — Это ты вернул короля, когда сражался его именем. Он заметно вздрогнул. Потянулся рукой к расколотой монетке, до сих пор висевшей у него на груди. — Бижутерия не имеет значения, — шёпотом сказала я. — Здесь другая магия. Совсем другая. В его воспалённых глазах в первый раз появилась надежда. — Именем Оберона, — сказала я так громко, как только могла, и голос мой запрыгал под сводами зала. — Отойди от этой штуки, Макс. Два шага назад. * * * Понятия не имею, о чём они говорили. Уже и солнце село. Ополченцы, солдаты, стражники коротали вечер у костров: очень громко смеялись, в этом смехе слышалось, кроме радости, смущение. Я сидела одна на берегу озера — очень красиво играли блики на воде, потом погасли. Плескалась рыба. Я сидела на камне, подстелив сложенный вчетверо плащ, и ждала, обхватив себя за плечи. Оберон и Максимилиан разговаривали один на один. С тех пор как некромант, будто зачарованный, отступил от чёрной дыры в полу — всё для меня происходило будто в дымке. Сидя на берегу озера, я прокручивала в памяти всё, что было, и понимала больше, чем раньше. Белый луч из королевского посоха. «Лена, мы победили раньше». Туманная Бабища, огромная, жуткая, до потолка. Чёрный бич в руке короля. Запрокинутое лицо князя Сарана. «Это ваша победа. Твоя. Гарольда. И этого странного парня, некроманта. Я не могу до сих пор понять, что там случилось». Теперь-то Оберон, наверное, знает. Почему так долго беседуют Максимилиан и король? За спиной послышались шаги. Я вскочила; от замка по узкой тропке спускался Оберон. — Что же ты сидишь здесь, холодно у воды… Идём, Максимилиан обещал нам блинчики, хотя как пауки могут готовить тесто, я не совсем понимаю… — Ваше величество? — Лена… Ты ведь ещё не уходишь? Мне сделалось не по себе от мысли, что один шаг — и я окажусь на тёмной лестнице старого пыльного дома, пролётом ниже от двери алхимика, обитой дерматином. Алхимик негодяй, но он всё-таки нам помог… — Нет. Пока ещё не ухожу. — Хорошо… Мне надо будет с тобой поговорить. Но не сейчас. Сейчас для меня это слишком… тяжело. Это говорил король, разбивший Саранчу одним ударом, изгнавший Туманную Бабищу, король, одно имя которого оказалось великим оружием! — Ваше величество, — тихо сказала я. — Есть вещи, о которых не надо говорить. Мы не можем их отменить, потому что они уже случились… Но помолчать о них вы можете в любую секунду. Я всегда вас пойму. Он долго молчал. Небо совсем погасло. — Ты стала совсем большая. — Всё равно меньше всех в классе. — Пожалуйста, никогда больше не ходи на изнанку. Никогда! — У зла нет власти. — Нет, есть. Когда человек ослаб, запутался в обыденном, увяз в себе, когда он болен или ранен, когда он попал в беду… Я помотала головой: — У зла нет власти. Мы молча глядели друг на друга. Смеркалось, и наши глаза начали светиться в темноте — мы оба смотрели ночным зрением. — Ты права, — сказал он наконец. — Знаешь, когда ты рядом со мной, мне как-то спокойнее. За Королевство. И вообще. — Ваше величество… — Да? — Не может быть такого, что… чтобы у вас однажды родилась девочка, и её подменили в детстве? Забросили в наш мир? Я сказала и прикусила язык. От стыда чуть не провалилась под землю… Но он только рассмеялся и обнял меня за плечи. * * * Три дня подряд мы с Максимилианом ловили рыбу у подножия чёрного замка. Озеро оказалось щедрым, но непредсказуемым: то улов шёл горой, а то мы сидели часами, глядя на воду и на поплавки. Руки Максимилиана так и остались страшными. Я поначалу вздрагивала, а потом привыкла. Я, конечно, не спрашивала, о чём они говорили с Обероном. Максимилиан после этой беседы сделался насмешливым и самоуверенным, почти как в старые добрые времена. Он то раскачивал лодку, чтобы напугать меня, то брызгал холодной водой, а однажды засунул мне за воротник трепещущего живого карася. Он вёл себя как мальчишка-двоечник, он был такой шумный и наглый, что я заподозрила неладное. Мне удалось застать его врасплох во внутреннем дворике замка. Не то чтобы я специально его подлавливала — нет; просто я заглянула туда, а Макс сидел, скрестив ноги, перед клумбой, на которой раньше росли семечки правды. Перед ним из глинистой почвы торчала сухая чёрная ветка. Он смотрел на неё так напряжённо, с таким ожиданием, что мне сделалось не по себе. Но Максимилиан уже меня заметил. Быстро поднялся, отряхивая штаны: — Чего тебе, маг дороги? Я ничего лучшего не нашла, как пробормотать «Извини» и попятиться к выходу. — От твоей проклятой деликатности не знаешь куда скрыться. — Его пальцы подрагивали. Жуткие пальцы, будто скрюченные птичьи лапы. Он помолчал минуту. Потом начал, глядя исподлобья: — Они не отпускают меня. И вряд ли уже отпустят. Я ведь, знаешь… Когда ты пыталась пришпилить меня этой своей Швеёй, я был на самом верху мира и все кругом — мои марионетки. И одновременно я понимал, что это вывернутый мир, я-то в воронке, вроде ловушки муравьиного льва. И — всё, приехал. Все эти мертвецы — это я, а я всего лишь — сборище мертвецов… Его пальцы задёргались сильнее. — Макс, слушай… — Да погоди, сейчас два слова скажу, и всё. Больше никогда не вернёмся к этой теме. Оберон… Его величество рассказал мне о некромантии такое, чего я сам никогда не знал. Я, наследник поколений великих некромантов! Потому что изнутри этого не понять. Как ты не видишь без зеркала своих глаз. Я вроде бы выплыл, в последний момент выскочил из этой истории, но вот гляну на тебя… и вижу Лесного воина. Или дракона этого. Или… Ну ладно, хватит. Он перевёл взгляд на сухую веточку, торчащую из земли: — По идее, эта штука когда-нибудь может зацвести. — У неё, по-моему, и корня нет, — неуверенно заметила я. — Нет. И не надо… Ты мне скажи: почему мы втроём не забыли Оберона? Ты, я, принц-деспот? — Его величество объяснил тебе… — Нет. Я и так знаю. Не забыл Оберона тот, кто помнил о нём каждый день. Не отвлекаясь на мелочи. Принц-деспот его ненавидел и каждый день мечтал отомстить. Я… как раз много думал о… короче, наш с ним разговор там, на кладбище, не шёл у меня из головы. А ты… Просто потому, что ты его помнила. Он был для тебя важнее каждодневной суеты… Как-то так. |