Онлайн книга «Призраки прошлого»
«И больше уже никакой боли, — подумала она. — Это было бы лучше всего». Полицейский ослабил давление, теплая красная струйка брызнула на его рукав. В испуге он снова прижал руку. Фельдшер прислушался к биению ее сердца и положил на рану еще один кусочек марли. — Как случилось, что она так долго оставалась в доме? — поинтересовался он. — Ведь два часа назад мы приезжали сюда же за обгоревшей женщиной. — Да, но при этом не сообразили, что кто-то еще мог быть в доме, пока я не обшарил его, — отозвался полицейский. — Та пострадавшая находилась в слишком тяжелом состоянии, чтобы говорить… она молча лежала у основания лестницы. Ее глаза на мгновение открылись, уставившись на полицейского бессмысленно и невидяще, словно глаза рыбы, которую положили на сковородку. Полицейский слабо улыбнулся: — Все хорошо, дорогая, с вами непременно все будет хорошо. — Да, она пока борется. Ребенок внутри дернулся, потом еще, гораздо сильнее, и внезапно между ее ногами полилась вода. Автомобиль накренился. — Ведро. Подставьте под нее ведро, — велел фельдшер, не отрывая глаз от наручных часов. Он наклонился вперед и просунул голову через переборку, отделявшую от них водителя. — Быстрее, схватки повторяются каждые три минуты, воды уже отходят. — Я и так делаю все, что могу. Фельдшер снова пощупал пульс, который стал совсем слабеньким. Ее глаза были закрыты, а лицо стало бледным как мел. «Плохо дело, — подумал он. — Совсем скверно». «Скорая помощь» замедлила ход и остановилась. Сквозь раскрывшиеся задние двери показалась уже дожидавшаяся их каталка. Она внимательно наблюдала, как ее тело перекладывают на эту каталку, а сама по-прежнему парила наверху, в воздухе, словно бы плавая в теплом пруду. Тем временем они катили ее тело через двери в приемный покой больницы. — Множественные раны от ударов холодным оружием, — объявил главный врач. — Некоторые глубокие, вызвавшие сильное внутреннее кровотечение. Ей необходимо перелить кровь, как минимум три с половиной литра. — У нее первая группа, резус отрицательный, — сказала медсестра. — У нас есть только литр такой крови. — И все? — Врач отошел от каталки, медсестра следовала за ним. — Этого мало. Свяжитесь с Лондоном и срочно раздобудьте еще крови. Попросите полицейских помочь с доставкой. А пока что немедленно введите больной этот литр и поставьте ей капельницу с пятипроцентным раствором декстрозы. Я уже вызвал акушера. В открывшуюся дверь вбежал мужчина, на ходу надевая белый халат. Он осмотрел ее бледное холодное тело широко открытыми глазами, пытаясь постичь, насколько все плохо. А затем осторожно приподнял окровавленный бинт, лежавший на ее паху, и кровь снова забила оттуда струей. Он кивнул медсестре, чтобы та подержала бинт, пока он осматривал роженицу. — Беременность, срок приблизительно тридцать пять недель, — произнес он спокойно, словно читая запись из блокнота. — Ребенок недоношенный, роды преждевременные. Ягодичное предлежание плода, то есть ребенок лежит вперед не головой, а ногами, плотно сжатый тазом матери. Шейка матки раскрыта на четыре пальца. — Он приставил стетоскоп и прислушался. — Ребенок жив. Мы не можем рисковать, надо немедленно делать кесарево сечение. Но мать потеряла очень много крови… ей необходимо срочное переливание, по меньшей мере три с половиной литра, прежде чем будем делать анестезию. — Нет у нас столько крови, — вздохнул главный врач. — Всего один литр. Пытаемся раздобыть еще немного. — Но тогда анестезия убьет ее. — И как же быть? — Мы можем поговорить наедине? Она внимательно наблюдала сверху, как акушер и главный врач вышли в коридор и закрыли за собой дверь. — Я не думаю, что можно спасти их обоих, — сказал акушер. — Что это означает? — Мы должны принять решение. Сделать выбор. — Либо мать, либо ребенок? — Да. Главный врач покачал головой: — А сколько у нас времени на раздумья? — Нисколько. Если вы хотите, чтобы эта женщина осталась жива, нам придется пожертвовать ребенком. — Мы не можем этого сделать! — Тогда у матери приблизительно восемь шансов из десяти умереть. — Давайте рискнем? Их глаза встретились, и каждый понимал, о чем думает другой. Женщина все равно вряд ли выкарабкается. Ну так и дадим ей уйти, зато спасем ребенка. Но оба знали, что у них нет полномочий принимать такое решение. — Вызовите дежурного анестезиолога, — сказал акушер. * * * — Девочка! — Врач перерезал пуповину, а акушерка отсосала у младенца изо рта слизь. — Выглядит здоровой и нормальной, — сказал акушер. — Кажется, потеря матерью крови на младенца не повлияла. Два поверхностных пореза от ударов холодным оружием надо будет зашить. — Он показал на глубокие порезы: слева на животике и на правом бедре новорожденной, а потом переключил свое внимание на мать. — Еще зажимы. И тампон. Она стала понимать, что все наконец-то закончилось, кровотечение прекратилось, и ее внутренности стали темно-синими. Ее тело затрепетало, а лицо меняло цвет, превращаясь из красновато-коричневого в густо-багровое. Акушер вопросительно посмотрел на анестезиолога, и тот пожал плечами. Багрянец стал блекнуть, лицо окрасилось синевато-серым, а зрачки сильно расширились. — Необходимо переливание крови. Нужен еще литр. Но было уже поздно. Стоявшие над ней люди в зеленых халатах и масках смотрели на уровень жидкости в стеклянной бутылочке, наблюдая, как жидкость эта опускается в красные резиновые трубочки, ведущие к венам роженицы. Стрелка, обозначавшая кровяное давление, упала до мертвой точки и дважды колыхнулась. Казалось, что медики, присутствовавшие в операционной, имели возможность наблюдать, как из нее ускользает жизнь. «Свобода, — подумала она. — Наконец-то свобода. И больше никакой боли». Темнота сомкнулась вокруг нее, мягкая теплая темнота, как в летний вечер. А затем трансформировалась в длинный темный туннель с крошечными булавочками света в самом конце. Свет притягивал ее, становился все ярче, теплее, делался все более золотистым, наполняя ее непередаваемым ощущением радости и любви. Она вытянула руки, и теперь свет ослеплял ее, а она улыбалась и смеялась, как дитя. Но потом на нее вдруг повеяло холодным воздухом, и она почувствовала, что скользит обратно, почувствовала, как что-то тянет ее назад и вниз. «Нет. Пожалуйста. Дайте мне уйти». Темный ледяной смерч, закружившись водоворотом, завертел ее волчком, с шумом поволок вниз, словно скоростной лифт. «О нет, пожалуйста, не надо!» Тело наливалось тяжестью. Свет наверху сморщивался в крошечную точку, а потом и вовсе исчез. |