Онлайн книга ««Сандал», которого не было»
|
– А ты мины делать умеешь? – вдруг спросил он. – Ставить умею, – ответил Мухтарыч. – А делать… Примитивную самоделку каждый дурак соберет. Вот на серьезную бомбу основательно учиться надо. У нас специалисты в каждом отряде были. Но это на крайний случай. Зачем их самим делать, если готовые есть? Самоуправляемые, с автоматическим выбором цели… – Это как? – открыл рот молодой человек. – А так: ты ее запрограммировал, как тебе надо, установил, и она лежит, ждет. Например, три машины пропустила, а под четвертой рванула! Или на все машины не реагирует, а подъехал черный БМВ – бум! Можно на вес и рост настроить, она сама нужного человека выберет… – А если другой попадется с таким ростом? Мухтарыч пожал плечами: – На все воля Аллаха. Только ошибки в любом деле случаются. А чаще все правильно срабатывает. Шамсутдин помолчал. – Здорово, конечно. Только таких бомб ни у нас, ни у кафиров нету. Где их взять? Про «умные мины» Мухтарыч только слышал на служебной подготовке, но сейчас изобразил такой вид, будто имел с ними дело постоянно. – А мы с такими часто работали. И собирались поставлять их амиру Саббаху. – Так может… Может, в наш отряд хотя бы штучек пять… – Смотря что за отряд. Поставки сложного оружия согласовываются там. – Мухтарыч показал пальцем вверх. – Кому попало не дают. – У отца уже двенадцать человек в группе. Правда, шесть молодых, как я… – Этого мало, – покачал головой Мухтарыч. – «Умное оружие» дорогое. Его надо эффективно использовать. Поэтому давать его будут в большие, проверенные отряды. А у вас небось и специалиста-подрывника нет… – Почему? Мой товарищ, Адлан, у своего дяди учится – тот не одну машину шайтанов в ад отправил… Мухтарыч снова покачал головой. – Это несерьезный разговор. Товарищ учится у дяди… Детский сад… – Не забывай, что тебя могло уже не быть на этом свете! – насупился Шамсутдин. – Мы ведь спасли тебя… Мухтарыч в третий раз покачал головой и со значением, нараспев произнес: – «Ни одна душа не умирает, кроме как с дозволения Аллаха, в предписанный срок!» – И уже обычным тоном добавил: – Откуда это, знаешь? – Из Корана, – кивнул молодой человек. – Да, это действительно так… А из какой суры? – Забыл, – смутился Шамсутдин. Он плохо знал Коран. – Но все-таки мы сделали тебе добро, и я прошу отплатить добром… Хотя бы одну штучку? А мы такой взрыв сделаем, что все на голову перевернутся! И говорить о нас начнут, и добровольцы к нам побегут… – Не знаю. – Мухтарыч изобразил задумчивость. – Хотя я вам благодарен. Попробую, конечно. Но обещать не могу! Некоторое время они молчали. – Я вообще-то на юриста в Москве учусь, – гордо сообщил Шамсутдин. – На третьем курсе! То ли ему хотелось произвести впечатление, то ли просто похвастался. – И знаешь законы так же, как Коран? – усмехнулся Мухтарыч. – Как ты можешь учиться, если здесь воюешь? Собеседник небрежно махнул рукой: – Зачем мне их знать? Можно заплатить и получить оценку. Коран совсем другое дело… Муллу ведь не подкупишь, тут самому учить надо! Ничего, я когда-нибудь выучу… – Как же ты госэкзамены сдавать думаешь? – А деньги для чего? – засмеялся Шамсутдин. – Деньги все делают! – Это верно. Кроме одного. – Чего? – Оживить они не могут. – И что? – перестал смеяться молодой человек. – Ничего. Просто так и есть. – Ладно, пойду. Завтра еще поговорим. Ты не против? – Нет, конечно! Мне же здесь скучно, – ответил Мухтарыч. – А за разговорами время проходит быстрее. Прошла неделя. Относились к нему хорошо: Шамсутдин воспринимал «Султана» уже не как пленника, а как старшего товарища или даже наставника, расспрашивал о военном деле, о диверсиях, об оружии… Отец всегда говорил с ним приказным тоном и не терпел возражений. А «Султан» держался уважительно, как с равным. Может, разница в общении и расположила Шамсутдина к мужчине, который был старше и опытнее, но не кичился этим. Конечно, это можно было объяснить зависимым положением пленника от вооруженного охранника, но Шамсутдин искренне верил, что причина не в этом, а в том, что сам он достаточно взрослый и умный, чем располагает к себе взрослого мужчину. Мухтарыч рассказывал про нашумевшие в мире теракты – в общем-то общеизвестные факты, но Шамсутдин слушал с интересом: про некоторые он не знал, а если знал, интересовался подробностями. Больше всего его интересовало все, что касалось жизни за границей. Ведь дальше Москвы молодой человек никогда не был. А будущее в мечтах связывал именно с заграницей – все с той же Иорданией, например, или другими странами, но обязательно исламского мира. Шамсутдин не только расспрашивал, но и отвечал: разговоры односторонними не бывают. Мухтарыча тревожило, что Шамсутдин не рассказывал ему об оживлении у федералов: ни прочесываний местности, ни перекрытий дорог, ни осмотры населенных пунктов… Как такое может быть?! Сбит литерный вертолет с совершенно секретной оперативно-боевой группой, а никто и не чешется! Ведь это повод для того, чтобы объявить КТО [14], поднять всю сеть информаторов и вывернуть район наизнанку! Почему же этого не сделано? Их курировал генерал Дединец – у него большие возможности, он искренне болел душой за группу, и он не мог бездействовать! Мухтарыч терялся в догадках. Но пользу из разговоров с Шамсутдином он все же извлек, используя приемы оперативного разведопроса: Мухтарыч умел естественно задавать вроде бы ничего не значащие вопросы. Так, удалось выведать, что в Мохк-Мартановскую районную больницу доставили несколько человек, выживших после падения вертолета. Их круглосуточно охраняют – может, от нападения, а может, чтобы не убежали. – Это твои друзья? – спросил молодой человек. Мухтарыч пожал плечами. – Кто знает? Может, они, а может, федералы. В вертолете были и те, и другие. Но это известие его обрадовало: значит, не все ребята погибли. Но почему они под охраной? Погруженный в свои мысли, он не расслышал очередного вопроса. – Султан, Султан, – повысил голос Шамсутдин. – Ты что оцепенел? Заснул, что ли? – Голова закружилась, – ответил Мухтарыч. – Я же получил контузию… – Тогда иди, ложись. Принести воды? Или еще чего-нибудь? – Да нет, спасибо. Уже все прошло. Мухтарыч чувствовал, что Шамсутдин относится к нему хорошо. Правда, все требования отца в части охраны соблюдал неукоснительно: без присмотра не оставлял, близко не подходил, оружие, будто невзначай, держал наготове. |