Онлайн книга «Мир наизнанку»
Но мы вернемся домой. Выспимся, успокоимся, примем душ. Ничего нет правильнее душа в родной ванной: мир сразу встанет на место. Ничего. Зашелестели верхушками елки. Витька сплюнул, поглядел направо, налево; со времен древних «Жигулей» ни одной машины не показывалось. – А мы правильно едем? – спросил вдруг Тимур. – Что-то дорогая какая-то… – Воскресенье, – Витька сплюнул. – А дороги везде одинаковые. Возьми, если хочешь, карту в бардачке и проверь. Вернулся Антоша, бледный до синевы и очень задумчивый. Молча сели в машину; елки поехали назад, промелькнула автобусная остановка, а на ней бабка с жестяным ведром, накрытым тряпкой. Тимур снова запел на заднем сиденье. Игорь плотнее надвинул наушники; звучала попсовая песенка из альбома, который слила ему на флешку Катька. Простая песенка с припевом: «Топ, топ, топ…» …Люди, когда-то похороненные там, были забыты. Их дети и внуки сами умерли и лежали на других кладбищах, возможно, за много тысяч километров от родного, заброшенного, поросшего дикой травой. Топ, топ, топ. И фанерные звезды со следами серебрянки. Да хрен бы его побрал, это кладбище! Он снял наушники, но припев звучал в ушах. Топ, топ, топ. Далекие медленные шаги. * * * К десяти тридцати воздух дрожал над разогретой дорогой, и вдалеке мерещились несуществующие лужи. В машине работал кондиционер, развеивая перегар и табачный дух, нагнетая прохладу. Антоша пытался загрузить карту областей в свой телефон и открыть GPS-навигатор. Карта никак не хотела грузиться, а когда установилась наконец, телефон сдох – закончился заряд аккумулятора. У Игоря был простой надежный телефон без всяких карт и отдельно – хороший плеер. Витька не доверял GPS-навигаторам, а Тимур ничего не смыслил в технике. Впрочем, это дела не меняло – машина шла по прямой, развилок на трассе не было, только съезды к деревням. Игорь пытался дозвониться Катьке. Связь то возникала, то пропадала, пока не сгинула совсем. Странно. Он был уверен, что везде, даже в самой глуши, теперь есть покрытие. Может, дело в мобильном операторе? Они ехали и молчали: Антоша пытался заснуть, мысленно проделывал йоговские упражнения, но расслабиться не удавалось ни на секунду. Игорь смотрел вперед; Тимур тупо рассматривал свои пальцы, массировал суставы и вглядывался в ладони, будто желая прочитать по ним судьбу. В десять сорок две Игорь в первый раз оглянулся. Быстро повернул голову, посмотрел назад – и принялся тереть уши, и они сделались багровыми, как гребешок растревоженного индюка. Тимур сделал вид, что ничего не заметил. Тогда Игорь обернулся еще, и еще, и еще раз. Он то заглядывал в зеркало заднего вида, то поворачивался всем телом и смотрел назад, всякий раз оказываясь почти нос к носу с Тимуром, но не фокусируя на нем взгляд; при этом лицо у Игоря было рассеянно-деловое – смотрю, мол, на кое-что необходимое, и ничего странного в этом нет. Просто оглядываюсь назад. Просто. – Что ты все время вертишься? – не выдержал Витька. Игорь не ответил. Вертеться на некоторое время перестал, сел, скособочившись, постукивая по ушам, будто туда попала вода. Зато Тимур с Антошей начали переглядываться. Им не хотелось встречаться глазами – каждый пытался застать другого врасплох. Они смотрели искоса, натыкались взглядами друг на друга и быстро отворачивались; каждому очень хотелось заговорить. Никто не решался начать первым. Игорь, прервав десятиминутный мораторий, оглянулся назад и снова начал вертеться, как на сковородке. – Курить охота, – сквозь зубы сказал Витька. – Остановимся? – Не надо, – быстро и как-то суетливо сказал Игорь. – Я говорю, курить… – Кури в машине, – вдруг разрешил Антоша. Это было как гром среди ясного неба. Антоша сам смутился. – Да, кури, – повторил тоном ниже, но очень уверенно. – Просто поехали вперед. Просто поехали, и все. – Поехали, – пробормотал Тимур. Витька крякнул: – Мужики, я хочу нормально покурить, без суеты! Джип остановился на обочине посреди поля, в стороне виднелось село, а в ста метрах впереди валялся остов легковушки, недавно сгоревшей дотла. На него не хотелось смотреть – но он все равно притягивал взгляды. Витька вышел на дорогу, остальные трое как сидели в машине, так и не трогались с места. Витька помял в руках сигаретную пачку. Обошел машину, открыл заднюю дверь: – Ну, в чем дело? Игорь и Тимур переглянулись. – Ты курить хотел, – пробормотал Игорь. – Кури скорее, и поехали. – А то – что? – с каждой секундой Витька все больше раздражался. – А ты сам не знаешь? – шепотом спросил Антоша. Прокатил, посигналив джипу, облепленный грязью автобус и сгинул за пригорком. Тимур переглянулся на этот раз с Антошей. Залегла пауза, каждый ждал, что другой заговорит. Трое из четверых очень надеялись, что Витька начнет скандалить, материться и требовать объяснений: тогда станет ясно как день, что трое отравлены, во власти бреда, а Витька… Витька побледнел. Его загорелое лицо за несколько мгновений сделалось желтым. Он продолжал мять в руках пачку сигарет, оттуда на жухлую траву сыпались крошки; трое отвели взгляды. Пауза из напряженной сделалась естественной, как труп: больше ничего не нужно было говорить. Они молчали секунд двадцать, но каждому показалось – не меньше минуты. – Мужики, – Тимур первым решился разорвать молчание. – Когда приедем домой… будем ржать друг над другом. Дома. А теперь… Теперь поехали, а? – Это не смешно, на самом деле, – пробормотал Антоша. – Это психоз, – шепотом предположил Игорь. – Или отрава. Вот у меня в ушах все время… – Шаги, – быстро сказал Тимур. Снова сделалось тихо. – У тебя тоже? – тающим голосом спросил Антоша. Витька хмуро переводил взгляд с одного на другого. – Мужики, – пролепетал Антоша. – По-моему, мы зря здесь стоим… Вить, давай теперь я за руль сяду. – Нет, – жестко отозвался Витька. – Я среди вас лучший водила. Я и поведу. * * * Теперь им сделалось легче – они говорили, говорили без умолку и хохотали так, что звенело в ушах. – Я слышал, на свадьбе однажды отвергнутая подруга жениха… – Да, я что-то такое тоже… – Да, он бросил свою подружку и женился на другой, а та, первая, устроилась поварихой и всю свадьбу… – Да, прикинь! Слабительное в холодец… – В самогон слабительное, это – пять… – Ты прикинь, только сели за стол, только тост за молодых, первое «горько»… |