Книга Яд власти, страница 4 – Александр Тамоников

Уланов запросил старшего лейтенанта Демко:

— «Третий», «Первый»!

— Да?! Где вы, что у вас?

— У нас порядок, что с вами, осколки не задели?

— Они не долетели до нас.

— Ну и отлично. Догоняем.

Чернов предложил:

— Может, на всякий случай пару растяжек поставить? Кто знает, что у «духов» на уме, ломанутся сдуру следом, а если еще и с огнеметом…

— Ставь, но быстро.

Труба коллектора диаметром около двух метров не имела ничего, за что можно было бы зацепить проволоку, а вот на днище со временем куски арматуры обломились.

Чернов натянул проволоку, один конец которой прикрепил к кольцу предохранительной чеки гранаты Ф-1, имеющей разлет осколков до двухсот метров. Вторую растяжку поставил на удалении в пятьдесят, продвигаясь по коллектору на северо-запад. Вскоре догнали основную группу. А через двести метров, аккуратно обойдя открытый второй колодец, глотнув немного свежего воздуха, увидели впереди свет фонаря. Шедший впереди Демко вскинул автомат.

И тут же голос на русском с акцентом:

— Офицер! Мы из батальона майора Шахани, высланы к вам навстречу.

— Кто конкретно выслал? Сам майор?

— Да, но по приказу вашего полковника Сомолинина, Сломинова, фамилия у него сложный.

— Смолинский?

— Да, да, Смолинский, я же говорил, сложный фамилия. Он приказал, проводить в Броды.

Броды назывался учебный центр спецназа у одноименного селения. Игиловцы о нем знать не могли.

— Сколько вас?

— Отделение семь человек, я сержант Али Хуни.

— Стоять, где стоите и погасите фонари.

Сирийцы подчинились.

Уланов, слышавший все это, достал специальную радиостанцию. Это мощная станция, похожая на сотовый телефон, работала даже под землей.

— «Батый»! «Шторм»!

— Вы где? Что у вас? — с ходу начал задавать вопросы полковник. Беспокоился, видимо.

— У нас порядок, находимся в коллекторе, прошли второй колодец и… встретились с вооруженными людьми.

— Это отделение разведвзвода батальона майора Шахани. Старший у них сержант Али Хуни. У него на лице шрам над левой бровью, и он должен назвать слово «Броды»!

— Назвал, а вот на шрам мы посмотрим.

— Это лишнее, вы уже в нейтральной зоне, оборонительный кордон формирования Аграна прошли, миновав второй колодец.

— Но боевики могли выйти в нейтральную зону и спуститься по колодцу в коллектор, положить отделение батальона и выступить вместо них.

— Тогда мы уже не разговаривали с тобой. Впрочем, нейтральная зона в районе колодца контролируется с позиций разведвзвода.

— Понял. Но проверка будет не лишней.

— Согласен. Жду вас.

— Скоро будем.

Уложив рацию, Уланов приказал:

— Сержанту Хуни, осветить лицо!

Командир отделения выполнил приказ.

Командир группы отдал команду Демко:

— Костя, подойди к сержанту, посмотри лицо и скажи, что в нем особенного.

Демко удивился и подчинился.

Через секунды крикнул в обратку:

— У сержанта шрам над левой бровью, больше ничего.

— Хорошо, это свои. Пусть пошлет к вам двух бойцов дальше тащить Аль-Аграна.

— Есть!

Сержант выделил людей. Те потащили главаря банды под его злобное шипение. Аль-Аграна осыпал проклятиями солдат правительственной армии. Те в долгу не остались и заставили замолчать парой увесистых затрещин. За сирийцами и Аграном следом шли Лютиков и Молчунов, мало ли что. Но все прошло благополучно. В 9:03 группа с сирийским отделением и плененным полевым командиром поднялась по колодцу, что находился недалеко от здания размещения КНП — командно-наблюдательного пункта сирийского батальона. Встречал бойцов полковник Смолинский.

Тот хотел было обнять командира группы, но отшатнулся. Запах от Уланова и Чернова исходил еще тот.

— Рома, вы с Димой что, в сортире Аграна брали?

— Нет, пришлось падать, когда «духи» бросили гранаты в колодец. Лучше уж запах, чем дырки от осколков.

Полковник улыбнулся:

— С этим не поспоришь. Запашок отменный, аммиачный.

— Товарищ полковник?!

— Ладно, ладно. Так, Лютикову и Молчунову плененного в санчасть, там ему окажут первую помощь, наложат шины, в общем медики сделают все, что надо, Уланову и Чернову помыться в душе, переодеться. Остальным помывка, отдых, обед в 12.00. В 14.00 на территорию нашего местного госпиталя прибудет «вертушка», полетим в Хмеймим. Аль-Аграна очень ждут там. Выполнять, Уланов, задержись.

Офицеры пошли, кто к палатке, кто в санчасть сопровождать полевого командира, которого по-прежнему тащили сирийцы.

Уланов посмотрел на Смолинского:

— Вам немедленно нужен отчет о проведенной операции?

— Отойдем в тенек?

Майор услышал какие-то странные нотки в голосе полковника. Они устроились на небольшом топчане под развесистой чинарой. Здесь было попрохладней, обдавал ветерок. А Смолинский даже на запах перестал реагировать. Все это было странным.

— В чем дело, Владимир Алексеевич?

— Это я должен спросить тебя, в чем дело.

— Не понял.

— Скажи мне, Рома, у тебя перед командировкой инцидент с начальником службы тыла главка был?

— Вот вы о чем? Был, но я уже забыл о нем.

— А вот генерал-майор Буленко не забыл.

— И что?

Смолинский достал пачку сигарет:

— Будешь?

— Можно.

Они прикурили по сигарете.

Смолинский сказал:

— Расскажи, что у тебя произошло с Буленко?

— Владимир Алексеевич, дайте привести себя в порядок. У нас еще будет время поговорить об этом случае.

— Ты не понимаешь всю серьезность своего положения. Так что произошло и почему я узнаю об инциденте последним из разговора с начальником управления генерал-лейтенантом Габрановым?

— Что, и Габранов в курсе?

— Да, Рома. Как ни печально, да.

— Но Буленко… Ладно. Рассказываю. За сутки до вылета сюда я получил короткий инструктаж у Захарова. Из кабинета заместителя Габранова пошел на выход. Вы знаете планировку штаба, кабинет генерала Буленко находится рядом с кабинетом заместителя. Мы задержались, времени было без двадцати восемь. Ну в общем прохожу мимо приемной начальника тыла, а оттуда женские возгласы, — да отстань ты, убери руки, что делаешь, сволочь, ну в этом роде. Я, естественно, заглянул в приемную. А там его превосходительство генерал Буленко изрядно пьяный рвет рубашку на заваленной на стол помощнице, прапорщике Титовой. Лиза отбивается, но вы же знаете, какой бугай этот Буленко. Рубашка Лизы в клочья, генерал полез под юбку. Титова мне, — помогите. Я, понятно, не мог отказать. Сбросил Буленко с Лизы. Скажу честно, действовал довольно жестко. Он ломанулся в кабинет, я за ним. Буленко выхватил свой табельный пистолет. Пришлось бить. Ударил по руке и в челюсть. Отрубил в общем. Сам в приемную. А Титовой уже нет. Убежала. Очнулся генерал, вышел, глаза кровью налились, заорал: — Ты что, майор, на генерала руку поднимать? Да я тебя засажу лет на десять. И назвал меня ублюдком. Так и сказал, засажу тебя, ублюдок. Через плечо его видел стол, на нем пол-литровая бутылка коньяка, фрукты, еще что-то. Ну дал ему еще разок, чтобы успокоить на более длительный период. Хотел уйти. Но подумал, а если генералу плохо станет, все же второй раз я ударил от души. Подошел, ничего, дышит. Я присел на диван в его кабинете. Он пришел в себя через час. Испуганно отодвинулся по ковру, глядя на меня. Спрашивает: ты кто? Я: не узнали, товарищ генерал-майор? Он: а ты Уланов, а что произошло? Ну, думаю, не помнит и хрен с ним. Так даже всего лучше. Не знаю, — говорю, мимо проходил, увидел открытая дверь, зашел, а вы на полу. Я к вам, пульс есть, дыхание есть. Решил подождать, пока не придете в себя. Буленко поднялся, спросил: а где Титова? Я ту же самую песню, не знаю, когда заходил, ее не было. Он прошел к столу, повернулся, спросил: выпить хочешь? Я отказался, он выпил. Ну вроде полегчало, я спросил разрешения и ушел. Буленко остался в кабинете. Титову больше не видел. С утра мы готовились в учебном центре. Вот в принципе и все!