Онлайн книга «Одержимая»
Рутина — лучшее средство от печали. Шеф распоряжался похоронами, как обычно распоряжался заказами и поставками, гроб превратился в ресурс, получаемый по накладной. Нина глубоко вздохнула, но в этот момент телефон затрезвонил снова: — Как ты, Ниночка? Я все утро ждал, что ты позвонишь… В голосе Егора Денисовича слышалась неподдельная тревога и искреннее участие. У Нины потеплело на сердце: — Я не смогла вчера уехать. Провод упал прямо на трассу… — Ужас! Я знаю… У нас был аврал ночью, в мэрии не спали, на фабрике не спали… Починили, слава Богу. Если ты не уехала — может, все-таки приедешь на дачу? Нина закусила губу. — Не знаю, — призналась честно. — После того, как Лена… — Я все понимаю! Но не сидеть же тебе одной? Елена Викторовна была сложная женщина, ты с ней не дружила, как я понимаю, но в одиночку после такой истории… нельзя! А мы просто посидим, поговорим, чаю выпьем… Приезжай, а? Я машину пришлю. — У меня гостиница только до вечера. — Переночуешь на даче. А завтра тебя отвезут к поезду. Я же слышу, какой у тебя голос, ты не должна оставаться одна! — Спасибо, — наконец, согласилась Нина. Вероятно, ее запас горя по Лене иссяк: высохли слезы, вернулись аппетит и чувство юмора. Она плотно пообедала в кафе, купила огурец в магазине напротив, вернулась в номер и задумчиво наложила маску. Да, она осунулась от тревог и переживаний, но, если убрать припухлость век, в целом встряска пошла ее лицу на пользу: добавился блеск в глазах, немного лихорадочный, но очень интересный. Тоньше и выразительнее сделался овал лица; Нина с удовольствием приняла душ, уложила волосы и поняла, что счастлива. Бывает же чудо? Может, вся ее жизнь стоит теперь на пороге праздника, счастливого переворота, волшебства; Лена мертва, но она, Нина, жива, и жив Егор. Ей было стыдно и непонятно, как можно радоваться сегодня после всего, что случилось вчера. Но бывает и чудо. Молодая администраторша удивленно воззрилась на нее, когда Нина, подтянутая, благоухающая, с рассеянной улыбкой на лице, спустилась с вещами в холл. Положила карточку на край стойки: — Все, до свидания. Надеюсь больше не вернуться. — До свидания, — отозвалась администраторша еле слышно. И что-то добавила, но Нина не расслышала, что. * * * У Егора был старинный проигрыватель и коллекция виниловых пластинок. Нина никогда бы не подумала, что черные блестящие диски, такие дорогие в детстве, до сих пор могут приводить ее в восторг. — Акустически — совсем другое! Вот послушай… И Егор поставил Вертинского, пластинку столь древнюю, что и в Нинином детстве ее сочли бы антиквариатом. — «Над розовым морем вставала луна, во льду зеленела бутылка вина»… Они немного танцевали. Очень много пили. Уговорили вдвоем пузатую бутылку «Хеннеси». — «Послушай, о как это было давно, такое же море и то же вино…» Дача, двухэтажный особняк с блестящим паркетом в холле, с колоннами у входа, с бесконечно уютной, хоть и огромной гостиной, казалась Нине декорациями к мексиканской драме. На ее глазах сквозь натуральную кожу проступал дерматин, которого не было, не могло быть в этом доме. На ее глазах проникновенная песня из трогательной делалась пошлой. — «Нет, вы ошибаетесь, друг дорогой, мы жили тогда на планете другой…» — Я устала, — сказала Нина, осторожно высвобождая руку из горячей ладони Егора. — Я понимаю… Ты так много пережила… От этой реплики ее чуть не вырвало. Дело во мне, а не в нем, призналась она себе, превозмогая алкогольную слабость. Дело во мне. Это я виновата. — Там готова для тебя комната, — ласково сказал Егор. В этот момент она готова была расцеловать его в приступе благодарности. Поспешно покинув гостиную, где горели свечи, она поднялась по мраморной лестнице в гостевую комнату, где могли разместиться пять человек без малейшего неудобства. Едва умывшись, едва стерев с лица так тщательно наведенный макияж, она упала на широченную постель; перед глазами у нее прыгали электрические искры. Она получила оранжевый счет утром, в половине десятого. Сейчас время перевалило за полночь, начались новые сутки. Она оплатила счет вовремя. Как положено дисциплинированному плательщику. Почему же ей так страшно и муторно? Но ведь она сейчас не в гостинице с ее истеричными администраторами, с ее разболтанными розетками. И завтра она поедет домой. Прощай, Загоровск. И еще… Без стука открылась дверь. На пороге стоял Егор в распахнутом халате на голое тело, с большим апельсином в руке. И это мне тоже снится, в ужасе подумала Нина. Трясущейся рукой она нащупала выключатель прикроватной лампы. — Ниночка, — объятый мягким светом, Егор шагнул вперед, пьяно улыбаясь от уха до уха. — Я ведь заперлась, — пролепетала Нина. — Кажется… Егор, я ведь сплю! Плотная волна коньячного духа подтвердила, что она бодрствует. — Выйдите вон, — пролепетала она, с перепугу заговорив чужими словами. — Уйди отсюда! — А это называется «динамо», — с ласковой укоризной проворковал Егор. — Нехорошо накручивать динамо, Нина, ты ведь не девочка уже… И, уронив халат на ковер, он пошел к ней, раскинув руки. Нина тоскливо ждала; она почему-то никогда не думала, что может стать жертвой изнасилования. Теперь, глядя на идущего через комнату голого мужчину, она прекрасно понимала, что протестовать, конечно, можно, но бесполезно. Женщина, явившаяся на чужую дачу с ночевкой и пившая с хозяином коньяк при свечах, в глазах общественности — и отчасти в собственных — уже должница, который выписали счет, и предстоит его оплатить. Она не понимала, как ей мог нравится Егор: сейчас, когда с директора слетел лоск и блеск, он сделался не более привлекательным, чем туша кабана на бойне. Подчиниться было унизительно, сопротивляться глупо; она ждала, лихорадочно перебирая варианты, когда Егор вдруг выронил апельсин. Бледное его тело вытянулось и изогнулось дугой. Из-под босой ступни веером полетели искры. Апельсин еще падал. Егор затрещал и захрипел. Его глаза вылезли из орбит, а волосы встали дыбом. Прикроватная лампа замигала, будто пытаясь передать кому-то сигнал азбукой Морзе. И погасла. В темноте, пропахшей паленым, Нина услышала, как тело рухнуло на ковер. * * * Свет в особняке отключился полностью. Нине хватило мужества найти свой мобильник и воспользоваться им, как фонариком, кое-как одеться и прикрыть Егора его халатом. Только потом она вышла на лестницу и закричала, призывая охрану, беспокойно бродившую с фонариками по первому этажу. |