Онлайн книга «Шрам»
— Эгерт… Придите в себя. Очнитесь, пожалуйста… Что же мне делать, если вы не очнётесь, а? Пальцы её немели, отказывались двигаться, а глаза Солля оставались по-прежнему безжизненными. Всё крепнущая уверенность, что Эгерт повредился в уме, заставила Торию покрыться мурашками. — Нет, — бормотала она, — это слишком… Не надо так, Солль, ну не надо же! Вокруг кружились, притоптывая, десятки заплетающихся ног, и кто-то драл горло, перекрывая всеобщий шум срамными куплетами. Тория готова была заплакать, когда широко раскрытые серые глаза наконец дрогнули. Веки упали на них и тут же поднялись снова — теперь Солль смотрел на Торию, тупо и удивлённо. — Солль, — сказала она быстро, — надо идти домой… Слышите? Губы его беззвучно шевельнулись, потом шевельнулись снова, и до девушки донеслось: — Ты кто? Её прошибло потом — неужели он всё-таки утратил рассудок от пережитого на площади потрясения? — Я Тория… — прошептала она растерянно. — Вы… не узнаете? Распухшие Эгертовы веки снова упали, прикрывая глаза. — Это на небе, — сказал он тихо, — такие звёзды. — Нет, — она снова схватила его за плечи, — не так… Нету неба, нету звёзд, я Тория, а мой отец — декан, вспомните, Эгерт! Последнее слово обернулось прорвавшимся всхлипом — Солль снова поднял взгляд. Глаза его странно потеплели: — Я… не сумасшедший. Вы… не бойтесь, Тория. Звёзды… Созвездие, как родинки… на шее. Тория невольно схватилась рукой за свою шею. Эгерт снова шевельнул губами: — Поют… Откуда-то доносилась нестройная хмельная песня. С ближайшей крыши слышалось сопение: невесть как попавший туда гуляка решительно выворачивал флюгер. — Это ночь? — спросил Эгерт. Тория перевела дыхание: — Да… Сегодня был день Премноголикования. Глаза Солля затуманились: — Не нашёл… Не нашёл… Теперь уже не найду… Никогда… — Скитальца? — шёпотом спросила Тория. Эгерт с трудом пошевелился, сел, опираясь на стену. Медленно кивнул. — Но на будущий год он явится снова, — сказала она как могла беспечно. Эгерт покачал головой: — Целый год… Я уже не доживу. В словах его не было ни капли рисовки или кокетства, только спокойная уверенность. Тория будто очнулась: — Солль… Надо уходить. Вставайте — и пойдём. Не двигаясь с места, он снова тяжело качнул головой: — Я не могу… Я останусь. Вы… идите. — Нельзя, — она старалась говорить как можно убедительнее и мягче, — нельзя, Эгерт… Вас здесь растопчут, пойдёмте… — Но я же не могу, — пояснил он удивлённо. И продолжал без перехода, будто раздумывая: — Жук без крыльев… Тот был без крыльев. Назад… нельзя. Не выходит, мама… Почему не получается? Мёртвые… Наверное… не ходят. Назад нельзя! Глаза его снова затуманились. Впадая в панику, Тория принялась изо всех сил трясти обмякающие плечи: — Ты живой! Ты живой! Эгерт! Вставай, ну! — Тория, — прошептал он отрешённо. — Тори-я… Такое имя… Я живой. Нет, не то. Тория… — он протянул вперёд ладони, сложенные лодочкой. — Это будто бы бабочка… Села на руку, сама… Будто подарок… Один раз в моей жизни… И я убил её, Тория… Тогда, в Каваррене. Убил… его. И убил себя, потому что… — он разнял ладони, будто пропуская через них невидимый песок, — потому что потерял… Торию, — он бессильно откинулся назад. Она смотрела на него не отрываясь, не зная, что и сказать. — Это правда — ты? — спросил он шёпотом. — Или это всё-таки… меня встречают… там? Тория испугалась: — Нет… Это я… Он неуверенно протянул руку и осторожно коснулся её щеки: — Ничего и никогда у меня не было. Нищий… Солль. Небо пустое, ни звёздочки… Ничего… настоящего… Одна только Тория… Ничего нет. Дорога горячая, солнце… И я один… Не надо бы мне жить. Я… там. Спасибо… что я тебя видел, — его рука упала. — Спасибо, милая Тория… — Солль… — прошептала она испуганно. — Так горько, — сказал он, снова опуская веки. — Ожерелье из звёзд… Я так обидел тебя. Никогда в жизни… Прости… Он вздрогнул. Открыл глаза: — Тория… Площадь убийц. Убийцы на плахе, убийцы на площади, и я — убийца… Головы, глаза, зубы, рты… Почему никто не хочет… меня прикончить?! — он вдруг рванулся, почти что встал — и снова сник, осел, обмяк. — Эгерт, — сказала она глухо. — Об этом нельзя сейчас думать. Если ты сию секунду не встанешь… Я не знаю, что сделаю, — и она в самом деле не знала. — Уходи, — отозвался он, не открывая глаз. — На улице… Много всякого. Праздник… Ночь. Они захотят… Если они захотят насильничать, я не спасу тебя, Тория. Я буду рядом и буду смотреть… А помочь не смогу… Уходи, — и он поднял веки, и Тория встретилась глазами с его безнадёжным, ласковым, полным боли взглядом. — А вот не бойся за меня! — выкрикнула она, пытаясь справиться с непонятным чувством, вдруг сдавившим ей горло. — Я сама за себя… Вставай! То ли голос её обрёл особую повелительную силу, то ли Эгерт наконец-то начал приходить в себя — а только общими усилиями они смогли поставить на ноги тяжёлое, неповоротливое Соллево тело. Тория подставила шею — рука Эгерта теперь лежала у неё на плечах, и даже сквозь грубую ткань платья девушка чувствовала, как рука напрягается, боясь причинить ей боль. — Да смелее, — прошептала она, пытаясь встать поустойчивее, — держитесь, Солль… Ерунда, пойдём… Идти оказалось тяжелее, чем она думала. Эгерту совсем не служили ноги; отчаявшись не раз и не два, она наконец выдохнула: — Нет… Так не выйдет… Я схожу в университет… Позову на помощь… Солль тотчас же осел на мостовую, да и Тория едва устояла; испытывая странную неловкость, повторила как можно увереннее: — Я быстро… Тут не очень… Далеко. Вы подождите, да? Он поднял голову. Тория увидела его глаза — и опустилась рядом: — Эгерт… Да я же не брошу… Я людей позову, отец поможет… Эгерт, я не брошу тебя, клянусь… Солль молчал, опустив голову. Тихо уронил: — Конечно… Иди. Она посидела рядом, потом сказала бодро: — Да нет… Мы сами дойдём. Мы отдохнём немного, и будет легче… Да? По прежнему не глядя, Эгерт взял её руку. Она вздрогнула — но не отняла. Он долго-долго разглаживал пальцами её ладонь. Потом сжал — не больно, но Тория ощутила биение пульса в его ладонях: |