Книга Три любви, страница 123 – Арчибальд Кронин

– К вам пришла повидаться ваша матушка, доктор, – с несколько суетливой сердечностью пропела медсестра.

От ее острых глаз ничто не могло укрыться.

Чашка в руке Питера дрогнула. Он огляделся по сторонам, и на его лице мелькнуло смущение, а потом испуг.

– О да! – глупо воскликнул он.

Последовала напряженная пауза – ужасная пауза, – во время которой мисс Тулли начала медленно заливаться краской.

– Садитесь сюда, миссис Мур, – с еще большей сердечностью вмешалась медсестра. – Позвольте предложить вам чашку чая.

Люси чопорно села, словно аршин проглотив. Она не спускала глаз с девушки на кушетке. Увы, кушетка не купалась больше в лучах счастья.

– Один кусочек? – Щипцы для сахара вопросительно замерли в воздухе. – Верно. – (Люси не сказала ни слова.) – И, полагаю, сливки. – Медсестра почуяла в воздухе напряженность, как боевой конь – отдаленную битву, и приготовилась сполна насладиться этим новым неожиданным поворотом событий во время чаепития. – Надеюсь, это придется вам по вкусу, – заботливо прибавила она, передавая чашку Люси.

Снова наступила пауза. Роуз застыла, по-прежнему пунцовая, как роза; Купер излучала воодушевление; Питер отчаянно пытался вернуть самообладание.

– Это… это неожиданная честь, мама, – промямлил он наконец.

Жалкая, неудачная попытка отделаться шуткой!

– Да. Вы так удивили меня! – вмешалась Купер. – Никогда бы не поверила, что вы мать доктора. Никогда! – Не получив ответа на свое заявление, она улыбнулась парочке на кушетке, потом вновь взглянула на Люси. – Но вы так удачно выбрали время для визита, да?

– Очевидно, да, – с усилием проговорила Люси, чувствуя, как дрожит ее рука, держащая чашку, – но не от волнения, а от гнева.

«Спокойствие, – подумала она. – Только спокойствие». Однажды в подобной ситуации ее опрометчивость привела к ужасным последствиям.

Сестра Купер ободряюще рассмеялась – она не была злой, но какова ситуация! Чудную историю она расскажет сегодня вечером в комнате отдыха!

– Вы ведь живете в сельской местности, верно? – продолжала расспрашивать Купер. – По-моему, ваш сын упоминал об Ардфиллане.

– Я живу совсем рядом, – без выражения произнесла Люси.

– Неужели? – удивилась Купер. – Я полагала, это где-то в провинции.

– Я же сказала, совсем рядом. – Слова были произнесены с угрожающей краткостью.

– Еще кусочек кекса, мама, – ужасно смущаясь, выпалил Питер.

– Да она еще не притронулась к первому, – беспечно бросила сестра.

Наступило молчание, длившееся до тех пор, пока Роуз, собрав все свое мужество, не обратилась к Люси:

– Сегодня прекрасный день, не правда ли?

Эта фраза, лишенная оригинальности, была сказана от души. Румянец сошел со щек девушки, и теперь только губы краснели на этом привлекательном нежном лице. Питер бросил быстрый взгляд на мать, то же сделала и сестра Купер. Оба ожидали отклика на это робкое приглашение к дружбе. Но от Люси веяло холодом. Она уставилась на ковер и не отвечала. У нее было особое отношение к этому нежному созданию, сидящему на кушетке. Люси захлестывала злоба, переходящая в ненависть. Ревность, странная, неестественная ревность, жгла ей грудь огнем.

– Хорошо сегодня на улице, – промолвила сестра с легким радостным вздохом. Приятно улыбнувшись, она добавила: – Еще чашку чая, мисс Тулли?

– Нет, я больше не хочу.

И вправду, у девушки был такой вид, будто она вот-вот подавится.

– А вы, доктор? – чуть игриво предложила сестра.

– Нет… нет. – Он оттянул воротничок. – Больше не надо, спасибо.

У Питера был мрачный и смущенный вид. Неспособность справиться с ситуацией унижала его, вызывая растущее негодование против матери. Почему она не может оставить его в покое? Почему она сидит здесь с ледяным выражением лица, ничего не говоря и причиняя всем беспокойство? Он сердито взглянул на сестру Купер, которая с довольным видом наливала себе вторую чашку чая.

– Не скрою, я большая любительница чая, – пустилась она в пространные объяснения. Только ее присутствие удерживало тягостную ситуацию в рамках фальшивой вежливости, и осознание этого призывало Купер к исполнению своего долга. – Да, пожалуй, мне это необходимо. Понимаете, у меня ответственный пост. Два отделения, с пятнадцатью койками в каждом. Одна медсестра в штате и три стажерки, а еще, разумеется… – Она улыбнулась со сдержанным лукавством. – Всегда нужно присматривать за молодым врачом, которого сюда направляют.

Люси посмотрела на нее тяжело, холодно, безмолвно.

– Да, правда. Вы бы удивились, узнав, что тут бывает. Чего только не вытворяют молодые врачи! Влезают в окна и вылезают из них но ночам, мажут друг друга метиленовым синим, пьют бренди из шкафчика со стимуляторами. Но с доктором Муром ничего подобного не происходит – о нет! Уже давно у меня не было такого спокойного врача-резидента. Я полагаю, конечно, на молодого человека благотворно влияет сильная привязанность. А вы как считаете? – И она бросила на Люси насмешливо-вопросительный взгляд.

Но та не слушала. Ее внимание, прикованное к кушетке, было отвлечено каким-то шуршанием. Люси вздрогнула. Рози, не в силах больше выдерживать эту ситуацию – или упорный взгляд Люси, – задвигалась и поднялась на ноги.

– Пожалуй, я пойду, – вполголоса сказала она Питеру.

Он тоже что-то прошептал и, встав, направился к двери.

Роуз обернулась.

– Спасибо, что приняли меня, – сказала она сестре Купер. Потом, робко и смущенно глядя на Люси, тихо прошелестела: – До свидания, миссис Мур.

– Прощайте, – отрезала Люси тоном, не допускающим дальнейшего обсуждения.

Этим первым и последним словом она вычеркнула Роуз Тулли из своей жизни. Когда Люси произнесла его и увидела, как Роуз покидает место крушения своих надежд, она испытала настоящее торжество. Да, ей удалось сохранить внешнее спокойствие – никакой опрометчивости. Холодный расчет – и точка. Пусть эта девушка красива, однако она вспыхнула, как пучок соломы от неумолимого жара, натолкнувшись на целеустремленность Люси. Как легко она расстроила планы девушки! Ведь у нее, Люси, есть решимость, опыт, смелость, да и правота на ее стороне. Она резко повернулась к сестре Купер и без обиняков заявила:

– Мне бы хотелось поговорить с сыном. Вы не возражаете?

Купер взглянула на нее, вскинув брови в знак осуждения ее манеры.

– Я собиралась уйти, – обиженно произнесла сестра. – У меня работа, знаете ли.

Она встала. За ней с насмешливым щелчком захлопнулась дверь.

Люси повернулась к сыну. Наконец-то они остались одни. Несколько мгновений она молча смотрела на него, затем выражение ее лица постепенно смягчилось – ведь она испытывала к своему мальчику нежность, которую не выразить словами.