Книга Не буди дьявола, страница 94 – Джон Вердон

– В этом видео я увидел скорее гнев, чем вину.

– Гнев переживать не так больно, как вину.

– А можно выбрать?

Мадлен посмотрела на него долгим взглядом и только потом ответила:

– Если сфокусироваться на том, что твой отец вел себя ужасно и заслужил смерть, тогда можно застрять в своем гневе и не чувствовать вины за то, что желал ему этой смерти.

У Гурни возникло неприятное чувство, что она говорит не только о Джими Брюстере, но и о его собственных трудных отношениях с отцом, который в детстве его не замечал и которого он сам перестал замечать, когда вырос. Но это была такая проблемная область, что ему не хотелось в нее углубляться. В этих отцовско-сыновьих отношениях того и гляди завязнешь, как в болоте.

В самом деле, фокус – всему голова. А новые вопросы требовали новых действий. И он пошел на кухню за телефоном.

Он переслал видео лейтенанту Баллард еще во время ланча. Наверняка она не сдержала любопытства и уже его посмотрела. Странно, что она не позвонила, чтобы его обсудить. Или не странно, учитывая напряженность ситуации. И неустойчивость симпатий и предпочтений. Наверное, стоит ей позвонить – проверить, не переменился ли ветер. Хотя, возможно, разумнее подождать, пока она не позвонит сама.

От необходимости делать выбор его избавил взгляд в окно: на холме, за руинами амбара, показалась красная “миата” Ким, а за ней – мотоцикл Кайла.

Когда они подъезжали к дому, “миата” с грохотом провалилась колесом в сурковую норку. Но когда Ким припарковалась и вышла из машины, по ее лицу было понятно, что это происшествие ее не волнует. В выражении ее глаз и напряженных губ читалась тревога – и тревожила ее явно не задняя ось. Та же тревога чувствовалась в том, как мрачно, с подчеркнутой тщательностью Кайл устанавливал мотоцикл на подножку.

Ким подошла к Гурни и закусила губу, словно силясь не заплакать.

– Простите, что я так разнылась.

– Все в порядке.

– Я не понимаю, что происходит. – Она была похожа на испуганного ребенка, пытающегося найти оправдание проступку, который тяжело осознать.

Кайл стоял у нее за спиной: его собственное беспокойство таилось в плотно сжатых губах.

Гурни улыбнулся – насколько мог, тепло:

– Пойдемте в дом.

Когда они вошли в кухню из прихожей, с другой стороны вошла Мадлен. На ней был, как сказал бы Гурни, “костюм для клиники” – темно-коричневые брюки и бежевый пиджак – образ гораздо более строгий и официальный, чем обычно, без кислотных тонов.

Она слегка улыбнулась Ким и Кайлу.

– Если вы голодные, покопайтесь в холодильнике и в кладовке.

Она подошла к буфету и взяла большую сумку, с которой обычно ходила. На сумке был изображен симпатичный козлик, а вокруг него надпись: “Поддержим местных фермеров”.

– Я вернусь через два часа, – сказала она, уходя.

– Осторожнее там, – отозвался Гурни ей вслед.

Затем посмотрел на Ким и Кайла. Видно было, что они устали, взвинчены и напуганы.

– Как он узнал? – очевидно, этот вопрос так мучил Ким, что ей не пришло в голову сформулировать его яснее.

– В смысле как Добрый Пастырь узнал, что тебе можно послать письмо на адрес Кайла?

Она торопливо кивнула.

– Я не могу думать о том, как он следил за нами, шел по следу. Это слишком жутко. – Она потерла руки, словно пытаясь согреться.

– Не более жутко, чем та аудиозапись, или капли крови на кухне, или нож в подвале.

– Но это все Робби… Придурок Робби… А здесь… убийца… он убил Рути… и Эрика… ножами для льда! Господи… Неужели он убьет всех, с кем я беседовала?

– Надеюсь, что нет. Но сейчас не мешало затопить печку. Когда солнце садится, здесь становится совсем холодно.

– Я разожгу, – сказал Кайл, очевидно, отчаянно желавший сделать что-нибудь полезное.

– Спасибо. Ким, почему бы тебе не сесть в кресло у печки и не постараться успокоиться? Там есть шерстяное одеяло. А я сделаю нам всем кофе.

Через десять минут Гурни, Ким и Кайл сидели у печки. Успокаивающий запах вишневых поленьев, красновато-желтые всполохи огня в железной печурке и дымящиеся кружки с кофе в руках придавали уверенности, словно намекали, что и у хаоса пожалуй есть границы.

– Я почти уверен, что по дороге в город нас никто не преследовал, – сказал Кайл. – И точно знаю, что никто не ехал за нами сегодня.

– Откуда ты знаешь? – казалось, Ким не столько хотела поспорить, сколько надеялась, что ее убедят.

– Я все время ехал за тобой, иногда совсем близко, иногда на каком-то расстоянии. И наблюдал. Если бы нас кто-нибудь преследовал, я бы его увидел. А когда в Роскоу мы съехали с семнадцатого шоссе, на дороге вообще не было никакого транспорта.

Это объяснение лишь слегка успокоило Ким. В голове у Гурни, впрочем, возникли другие объяснения, но о них он предпочел промолчать, по крайней мере пока, иначе Ким стало бы только хуже.

– Вы упомянули Робби Миза, – сказал Гурни. – Я тут подумал… он много общался с Джими Брюстером?

– Не очень.

– Это он снимал видео, которое вы мне переслали?

– Он, но оказалось, что Робби и Джими – это плохое сочетание. Тут и стало понятно, что Робби неадекватен.

– То есть?

– Чем больше Робби общался с участниками моего проекта, тем больше он жаждал их одобрения. Тогда я впервые увидела в нем эту сторону. Увидела, какой он подлиза, как жаден до денег. Я думаю, Джими тоже это разглядел. А как раз это он и ненавидел.

– К кому Робби подлизывался?

– Да практически ко всем. К Эрику Стоуну, пока не обнаружил, что все имущество Эрика перезаложено втридорога. Потом к Рути – она была уязвима, а денег у нее было достаточно. – Ким покачала головой. – Такой липкий маленький мерзавец, и так хорошо это скрывал первые несколько месяцев.

Гурни ждал. Она глубоко вздохнула и продолжила:

– Еще была Роберта – сантехника отца приносит ей море денег. Ее уязвимой не назовешь, скорее грозной, но Робби все равно ей названивал. А еще Ларри, тоже богач, благодаря своей косметической стоматологии. Но Ларри, я думаю, видел Робби насквозь, видел, как он жаждет внимания, возможно, даже жалел его. Но зачем об этом говорить? Это не Робби убил Рути и Эрика. Он на такое не способен. Он мерзавец, но не такого рода. Так что какая разница?

У Гурни не было ответа, но от необходимости отвечать его избавил звонок мобильного. Должно быть, подумал он, лейтенант Баллард звонит поделиться впечатлением от интервью с Брюстером. Гурни поглядел на экран: Хардвик.

– Дэйви, малыш, если ты еще не в курсе, ты в феерической жопе.

– На меня кто-то пожаловался?