Онлайн книга «Авантюрист»
— Её и не было никогда, — возразил декан. — С тех пор, как Тория научилась самостоятельно одеваться и мыть руки… — Вы призраки, — упрямо повторил Чонотакс. — Я справился с живыми — вас не испугаюсь тем более. — Что? Ты НЕ СПРАВИЛСЯ с живыми, — услышал я собственный возмущённый голос. — Ты уже проиграл, ты… — С дороги! — Глаза Чонотакса вспыхнули. — С дороги, щенок, который выбрал свою смерть. С дороги, Легиар, или ты хочешь лишиться и второго глаза тоже?! Скиталец слепо шагнул вперёд; почему-то напоминание о потерянном глазе Легиара задело его сильнее, чем непосредственная угроза миру… — Руал, — негромко сказал одноглазый. — Стоять. Я не думал, что Скиталец послушается, но он замер на месте, и тогда Ларт Легиар обернулся к Черно Да Скоро: — Хорошо… Ты, Чонотакс, если угодно. Если уместно называть тебя человеческим именем… попробуй. Попытайся. И они все встали. Встал Орлан, сидевший перед зеркалом. Поднялся Бальтазарр Эст, декан Луаян неохотно снял руки с плеч госпожи Тории и отступил к окну. Туда, где стоял, скрестив руки, Скиталец. Тогда я скрипнул зубами и с трудом, но распрямился тоже. Поднялся с пола и поднял Алану, и напротив выпрямился Солль и помог устоять хрупкой, как щепка, Танталь. Одна госпожа Тория оставалась сидеть. Одна неподвижная женщина в центре неровного человеческого кольца. — Попытайся! — сказал Легиар, и в голосе его не было больше ни доли светскости. — Попробуй! Ну?! Чонотакс обернулся к Тории. Бальтазарр Эст удержал Эгерта, бросившегося наперерез. Меня удержал Легиар, и пальцы его были как сталь. Чонотакс Оро, страшный, старый, никем не остановленный… А могли ли мы его остановить?! …шагнул к Тории Солль. Воздух в комнате сделался густым, как мёд. Несладкий мёд. Горький и тяжёлый. Давящий. — Не дёргайся. Он тебя убьёт. — Обезображенное шрамами лицо Легиара было совсем рядом. Пусть… Я не должен допустить, чтобы… — Тория. — Голос Чонотакса прозвучал с отвратительным торжеством. — Пойдём. Протянутая рука… И я увидел, как поднимаются тёмные ресницы Тории Солль. Медленно. По волоску. И сразу перестал рваться из удерживающего меня капкана. Я никогда не видел госпожу Торию, но этот взгляд не принадлежал её глазам. Как, оказывается, страшно, когда глаза смотрят чужим взглядом… — Ты? — спросили её красивые, с трудом разлепившиеся губы. Но голос был чужой. Не её голос. — Ты?! — В устах Чонотакса Оро вопрос прозвучал эхом. Разъярённым, сбитым с толку, злобным, готовым к схватке. — Я здесь, — равнодушно сказал тот, кто глядел глазами Тории Солль. — Тебе не придётся идти ко мне и искать меня. Сняв засов, я запер Дверь Амулетом. Уходи. — Мне больше некуда идти, — глухо сказал тот, кто недавно был Чонотаксом. — Я возьму Амулет, у меня нет выбора. — Тем хуже, — сказал чужой голос. — Для тебя нет Двери, для тебя во всём мире нет дверей… Я последний Привратник. И я же — последний Прорицатель. Других не будет… Черно оскалился. Легиар схватил меня за шиворот и ткнул лицом в ковёр. Вспышка. Я ослеп. Я потерял способность видеть; мир сжался, как брошенная в огонь кроличья шкурка. Я только и умел, что судорожно прижимать к себе Алану, в то время как железная рука Легиара всё плотнее вжимала мою голову в ворс, так что я скоро начал задыхаться… …Холодная комната. Белый свет, бьющий из трёх огромных зеркал; белый свет вдруг потерял силу, замигал, вспыхнул вновь, и в этот момент одно из зеркал лопнуло — не треснуло даже, а расползлось, как ветхая ткань, рваные края скрутились трубочками, а в проёме встал некто — тёмная фигура с длинным белым лезвием в руке… И с горящей жёлтой искрой на груди. Кто это орёт на весь мир срывающимся голосом Танталь?! — НАЗАД, КОЛДУН! ЕЩЁ ШАГ — И ТВОЯ СИЛА НЕ СПАСЁТ ТЕБЯ! Стоящий в проёме поднял свой клинок — и прочие зеркала взорвались изнутри, разлетевшись мириадами жалящих осколков. Белый свет сменился жёлтым. Сытое, пьяное золото. И слепые стены потеряли свою белизну. И слепоту потеряли тоже — я видел, как на враз потемневшем камне проступают их лица. Обезображенные усилием — Руал Ильмарранен, Не-Открывший-Двери, Ларт Легиар, Сражавшийся-с-Чужаком, Орвин, Погибший-в-Преддверье, декан Луаян, Остановивший Мор, и ещё кто-то, и ещё… Тот, что стоял в проёме, широко шагнул вперёд. По клинку его бегала молния. — ПУСТИ! ПРОПУСТИ МЕНЯ, УБЛЮДОК! ДАЙ МНЕ СОГРЕТЬСЯ! Дыбом встал дощатый пол; взвыло, вращаясь, длинное белое лезвие. Теперь воздух стал подобен сухому песку и набился в горло, перехватывая дыхание. Извивались над головами жёлтые и красные петли, захлёстывали друг друга, рвались с негромким треском, от которого хотелось оглохнуть; развернулась вдруг воронка, серая, бешено вращающаяся, и пошла втягивать в себя осколки зеркал, обрывки тканей, всё, всё и вся… Осыпались крутые, пеплом покрытые склоны, я бился, как муравей в песчаной ямке, когда воронка вдруг задёргалась и вывернулась наизнанку, став горой, конусом, и тот, что в проёме, отрубил своим уже меркнущим клинком чёрную присоску на его вершине… …Мошка на вселенских весах — мог ли я изменить хоть что-нибудь? Все они, Привратники и Стражи, решали судьбу мира сами, без подсказок. Зависело ли хоть что-нибудь от моего маленького решения? Во всяком случае, я был чист перед самим собой. Я знал, что, будь я Привратником… Но эта ноша меня миновала. Я всего лишь авантюрист, гордый своим сомнительным происхождением, всего лишь бездумный бродяга… …Невесомая мошка на вселенских весах. Болезненный свет погас. Хватка Легиара ослабела; я заставил себя поднять голову. Госпожа Тория по-прежнему сидела в кресле. Веки её медленно опускались; через комнату шла, спотыкаясь, Танталь, добрела, упала перед Торией на колени, заглянула в закрывающиеся глаза: — Луар?! Веки Тории опускались медленно, по волоску. — Луар, Луар!.. Это я! Это… Рука госпожи Солль, лежащая на подлокотнике, поднялась неестественным, деревянным движением. Будто на ниточках. И на мгновение опустилась на голову бывшей комедиантки. — Луар!! Глаза Тории закрылись. И бессильно соскользнула рука. Я крепче прижал к себе Алану. Выпрямился. Тот, что назывался Бальтазарром, уже стоял у двери. Пальцы его забавлялись полированным кольцом на дверной ручке. |